всё, легко учиться.
Знал Александр, что когда-то им
Россия будет искренне гордиться.
Вертлявый Яковлев, паяц, и он
Поэта удивлял своим искусством.
Казалось, был он клоуном рождён,
Изобразить любого мог искусно.
Будь то профессор или лицеист,
Кошанский или юный Кюхельбекер.
И всё же он, «артист», был сердцем чист
И оставался добрым человеком.
Своей весёлой, радостной игрой
Он очищал от серой грусти будни.
Покатывался весь лицей порой
От смеха, глядя на его причуды.
И Александра он изображал,
Показывая всем походку тигра.
Поэт его прекрасно понимал:
Нужны им были шалости и игры.
Без них они забыли бы про смех,
А жить без смеха и веселья трудно.
Необходим был Яковлев для всех.
Но Александру нужен был как друг он.
Оканчивали с ним лицей: Тырков,
Данзас, Бакунин, хитрый лис – Комовский,
Матюшкин добрый, осторожный Корф,
Лицейский стихотворец Илличёвский,
Делец Костенский, Малиновский – сын
Директора их славного, который,
Вложив в них много добрых чувств и сил,
Скончавшись вдруг, поверг питомцев в горе.
Кто там ещё с поэтом рядом был?
Вальховский, Мясоедов, Ломоносов…
Но Александр многих обходил,
Казалось, он не замечал их вовсе.
Он не любого другом мог признать,
Лишь честным, смелым мог себя доверить.
Иные были у него друзья —
Гусары, правдолюбцы, офицеры.
Один из них – Каверин пылкий, он
Игрок, гуляка, но душой свободный,
Как добрый рыцарь из седых времён,
Мог постоять за правду с кем угодно.
Но, несомненно, ближе всех к нему
Был Чаадаев, искренне пленивший
Его своим пристрастием к тому,
Что было всех страстей и чувств всех выше —
Свободе, ей и посвящал он жизнь.
И ненавидя с детства злое рабство,
Что выросло на ниве дикой лжи,
Мечтал о новом вольном государстве,
В котором места нет ни для царя,
Ни для его вельмож, министров алчных.
И о свободе пылко говоря,
Он будущее представлял иначе:
Свободны все в России и вольны.
Все трудятся, и каждый независим.
Уже тогда день завтрашний страны
Предвосхищал он светлой, умной мыслью.
От слов его как будто яркий свет
Вдруг вспыхивал и озарял Россию.
Ту страсть его впитал в себя поэт
И в ней черпал невиданные силы.
И вот лицей окончен, наконец.
Уже семнадцать Александру ровно.
Расправил гордо крылья наш птенец.
Из скучной клетки вырвался он словно
На волю, в мир забот, страстей, тревог,
Невидимых волнений и печалей.
Бесчисленное множество дорог
Звало, манило в голубые дали.
Лицей окончив,