нет!
– Почему? Я же тебе тоже понравился? Поехали, грустить больше не будешь. Я умею снимать усталость и плохое настроение.
– По-моему, я не давала повода так обо мне думать. Сейчас мне противно любое общество. Я еду домой одна. Спасибо за экскурсию. Даже не пытайся меня найти, а то пожалеешь. – Йоле вырвалась, влепила попытавшемуся задержать её «ухажёру» звонкую пощёчину и вскочила в подъехавшее такси. Водитель изумлённо посмотрел на неё, когда она назвала адрес, но доставил в замок быстро и без проблем.
А Вельден так и не позвонил. Она тоже не стала беспокоить, зачем мешать важному «совещанию»? Подумала и вообще отключила телефон. Домой Эрик в этот вечер не вернулся. Обручальное кольцо, выуженное из кармана, отправилось в шкатулку с остальными ненужными дорогими побрякушками.
С раннего утра следующего дня Йоле забралась на чердак, но пошла в другую сторону, где ещё не успела побывать. У пыльного окошка стояло старое деревянное кресло, перед ним маленький столик и шкатулка на нём. Всё серое от пыли. Ленка осторожно обмахнула захваченной с собой тряпочкой мебель и коробочку. Села в скрипнувшее кресло и открыла шкатулку. В ней лежала синяя затёртая толстая тетрадка и шариковая ручка. Йоле перевернула несколько страниц. Написано на русском языке очень аккуратным, просто каллиграфическим почерком, смутно знакомым. Точно, почерк похож на Эриков, но не его. Вернулась на первую страницу и замерла в изумлении. Это был дневник Вероники Славиной, баронессы фон Вельден, матери Эрнста, начатый ещё со дня знакомства с Генрихом. Ленка прочла первые две страницы и внезапно почувствовала себя лезущей в чужую личную жизнь. Противное и гадливое чувство. Одновременно возникло желание прочесть всё, поискать совета. Ведь у Вероники получилось стать счастливой в чужой стране. Однако почему тетрадь здесь, не хотела никому показывать? Может, её хозяйка столкнулась с такими же проблемами? Карл Теодорович рассказывал, что Вероника очень тосковала по родине. Ответы должны быть на страницах. Но Йоле решительно захлопнула тетрадку, положила на место и закрыла шкатулку. Если кто и имеет право читать дневник, так только сын Вероники.
Поговорить было решительно не с кем, но звонить Лизе или Миа тоже не хотелось, а здесь друзей не завела. У них и своих проблем достаточно, чтобы ещё добавлять переживания мнительной подружки. Если бы Эрик вернулся домой в тот же день, то она не выдержала бы и выдала всё, что накипело, рассказала бы о тревогах. Но он появился только спустя два дня. Даже не спросил, почему она отключила телефон, значит, не звонил. Ну и не надо! Скорее та «случайная» встреча в кафе была подстроенной и знакомство с русским парнем, мечтающим о работе в корпорации, слишком уж своевременное. Но это ничего не меняет. Вельден этого не мог подстроить, значит, это дело рук супермодели. Но Эрик ведь соврал о совещании в офисе допоздна. Зачем было скрывать встречу с друзьями, прикрываясь делами? Он её явно стесняется, стыдится. Агнесса была права. Ему уже стало скучно. А что будет дальше? Думать об этом не хотелось.
Радовало, что хоть привкус гвоздики перестал