пряталось неведомое зло, грозящее безумием и смертью. У него не было ни облика, ни названия.
Ухудшение случилось в старших классах. Боль. Я не понимала, что со мной не так. Слова «депрессия» я тогда не знала, да и никто из моего окружения не знал. Сейчас любой может открыть интернет, найти описание симптомов и поставить себе диагноз. У меня же не было ничего, журналов «Здоровье» и невесть откуда взявшегося старого учебника по патопсихологии, согласно которому я определила у себя шизоидную акцентуацию личности.
Как-то, когда мне было лет 16, я собралась с духом и отправилась в поликлинику к психиатру. В кабинете кроме врача находились практикантки медучилища. Я даже узнала пару знакомых лиц, эти девочки недавно закончили мою школу. Они стояли группкой, перешептывались и посмеивались. Конечно, мне и в голову не пришло возмутиться. Даже мысли не возникло, что это не правильно, не хорошо, не этично. Не помню точно, что я тогда говорила врачу, зато прекрасно помню любопытные взгляды практиканток и чувство жгучего стыда. Я попросила выписать мне какое-нибудь лекарство. Врач спросил, где моя мама. Зачем-то я наврала, что мама сидит в коридоре. В итоге выяснилось, что мамы нет, и таблетки мне так и не выписали. Видимо, с моей мамой все-таки связались. Врач решил, что таблетки мне нужны, чтобы покончить с собой. В то время мысль о самоубийстве мне в голову не приходила. Тогда еще нет. Так закончился мой первый визит к психиатру – очередной травмой.
История болезни
«Я наверно везучий, раз до сих пор что живой»
Борис Гребенщиков, группа «Аквариум»
После школы я поступила в вуз в областном центре. Свободных мест в общежитии не оказалось, пришлось снимать комнату и делить ее с другой девушкой. Хозяйка считала, что две кровати – излишняя роскошь, две тощие студентки вполне могут уместиться на одной. Было мучительно неловко делить постель с чужой, молчаливой и неприятной мне девицей.
В институте я продержалась месяца два. Не знаю, как описать мое тогдашнее помраченное состояние. Это так же трудно, как описать тягостный кошмар: вроде ничего страшного не происходит, а просыпаешься с чувством удушья и колотящимся сердцем и понимаешь, что побывал в аду и что ад и есть настоящая реальность, а вот этот вроде бы реальный мир – хрупкая иллюзия, тонкий лед под ногами. Только тут все наоборот, реальность сама была кошмаром.
Меня по сути не было, меня поглотила душевная боль. Она не была физической, но ощущалась так же сильно, как физическая. В голове ворочался осколок, впиваясь в сознание острыми краями. Я видела, как течет по улицам кровь. Это были не настоящие галлюцинации, я отдавала себе отчет в том, что кровь не настоящая. Галлюцинация накладывалась на реальность полупрозрачным слоем. Это была болезнь, но я об этом не догадывалась, я считала себя ущербной и испытывала постоянное чувство вины за собственную ущербность. Когда болит рука, ты не стыдишься этого. Но когда больно сознание, как отделить себя от болезни?
Однажды