себе закуток и думаешь, тебя никто не видит? – лицо женщины раскраснелось, по нему изящно металась прядь волос, – Уже на школьниц перешёл? Я тебя издалека заприметила, как ты тут малолеткам по ушам ездишь.
Потаскушкин не мог развернуться к лейтенанту лицом, так как нежное Катино касание ошеломительно подействовало на полностью обделённого женским вниманием возрастного девственника, и в его штанах творилась самая настоящая революция. Нет, он и раньше возбуждался, но это был побочный эффект от просмотра порно, или случайного взгляда на чьи-то трусики на эскалаторе. А вот от контакта с женщиной он впервые ощутил полновесный стояк. Это было новое чувство, и очень приятное.
Участковой не нужно было задумываться о местоположении Потаскушкиной задницы, она рывком приблизилась к ней на нужное расстояние и вновь врезала от души. Василий взвыл.
К счастью, в этот момент пришла в себя Екатерина. Она встала перед журналистом, закрыв своей грудью.
– А что происходит?
– Как что происходит? – лейтенант удивилась реакции девочки-подростка, защищающей взрослого развратника, – У вас сейчас что-то было?
– Да, конечно, – радостно подтвердила школьница в очках.
– Что было?! – Василий не поверил своим ушам, – Что у нас сейчас было?!
– Ну, это… – Катя слегка растерялась.
– Да, что конкретно было? – Анна Ивановна поспешно достала блокнот и карандаш и приготовилась записывать.
До девочки наконец-то дошло, что происходит не совсем то, что принято называть радостной встречей и наезд женщины в форме полицейского на мужчину, с которым она только что пережила крайне приятные минуты, её удивил.
– Ну, это… – Катя переводила взгляд с лейтенанта на журналиста и (ведь ощущения у мужчин и женщин абсолютно разные) думала о том, что оба взрослых человека ломают перед ней комедию.
– Он доставал, – участковая решила пойти другим путём. Девочка, очевидно, стесняется говорить прямо, и ей надо подсказать, – свою фигнюшку?
– Что значит – фигнюшку? – возмутился Потаскушкин, – Ты что видела, что так уверенно говоришь?
– Мне и смотреть не надо, чтобы понять, – Анна Ивановна томно пожала плечами, – у таких, как ты, только фигня и болтается.
– Она не болтается, – Василию, разумеется, не понравилось это слово, ведь этот орган как раз сейчас и болтался, – она целенаправленно смотрит вперёд.
Катя про «болтается» тоже не поняла. Даже сквозь туман в голове и путаницу в мыслях, она очень хорошо ощущала горячее и напряжённое Потаскушкинское естество, упирающееся в её правый бок. Поэтому даже и подумать не могла, что «болтается» именно он.
– Объясните внятно, – обратилась школьница к полицейской, – про какую фигню Вы говорите?
– Э… – теперь растерялась молодая женщина. Неожиданно ей подумалось, что зря она обозвала такую важную часть мужского организма «фигнёй», ведь теперь её могут обвинить в сексизме, в феминизме (а она даже не знала,