сернистой нефтью на моляры, и дракон поджег их щелчком зубов, служившим запалом.
Верн уже набрал воздуха для плевка, но этого пацана, Пшика, явно благословили боги или еще какое шаманство вуду, потому как ровно в этот момент где-то в полумиле от них выскочила «скорая» с воющей сиреной и сверкающей мигалкой. Сирена, мать ее, орала так, что Верн едва различал рев двигателя.
– Ну это ли не тили-бом? – прошептал Верн фразу, слащавую и старую, которую редко употреблял в обществе. Ваксмен однажды услышал, и от хохота на нем чуть вельветовый жилет не лопнул.
«Тили-бом? Ну бля, Верн! Мы тут не школу благородных девиц оканчиваем».
И тем не менее, выражение описывало ситуацию просто образцово-показательно, ведь «тили-бом, тили-бом» означало неожиданную суету, которую приближающаяся «скорая», без сомнений, вызывала.
– Жопа, – заключил Верн. – Полная жопа.
А «полная жопа» – выражение уже посовременнее.
Он ненавидел незаконченные дела, но «скорая» привлекала больше внимания в его сторону, чем ему хотелось бы, и солнце уже вовсю теснило тени.
– Пора убираться, Хайфаэр, – сказал Верн себе, когда «скорая» вырулила на дорогу, в направлении к дому Пшика.
Но сперва он должен отметить дом для Ваксмена. Стремный старый саквояж, видать, все-таки понадобится.
Верн с минуту подержал большой палец во рту, выдыхая на коготь пламя, потом вырезал на металлических перилах букву.
Метка дракона.
Типа противоположность крови агнца в Ветхом Завете.
«Все в этом жилище умрут».
– До скорого, Пшик, – произнес Верн и спиной вперед нырнул в реку.
Домой лучше добираться вплавь.
Пшик лежал на кровати, ожидая смерти, как вдруг оконная сетка хлопнула на ветру, и он увидел на перилах дракона – с глазами, какие бывают у кошки в свете фар. Не злыми, вовсе нет. Задумчивыми.
«Ох черт, я для него букашка, – подумал Пшик, жмурясь, чтобы спрятаться, как малыш от бабая. – Ох господи боженька, спаси».
Как будто боженьке не насрать на такого оболтуса.
Расслышав звук «скорой», Пшик открыл глаза и успел увидеть, как Верн сделал сальто с переворотом в реку. Без малейшего всплеска воды. Весьма чистый вход.
«Восемь целых пять десятых, – оценил Пшик и добавил, наверное, больше по существу: – Он знает, где я живу. И где мама».
Пшик был помечен, и он это понимал.
«Я все исправлю, – подумал он. – Отверчусь от этого дракона».
Не та проблема, с которой по жизни доводится столкнуться большинству людей. Как правило, это самое большинство, встретив дракона, получает максимум пять секунд на раздумья – и все.
Глава 6
Пшик с удовольствием метнулся бы кабанчиком решать всю эту драконью проблему, но сперва нужно было позаботиться о других делах. Для начала, отмыться до кристально чистого олицетворения невинности в пятифутовом каджунском обличье. Потом уничтожить все свидетельства своего участия в драконьей истории, что было, по