мы ведь не на барже. Нам не нужен лед. Нам ничто не грозит, – возразил Хэвлок.
Миллер вздохнул и потер глаза кулаком. Под веками расцвели яркие пятна.
– Когда я служил в убойном, – заговорил он, – был такой парень, инженер-контролер, работавший по контракту с лунной компанией. Кто-то сжег ему половину тела и выкинул из шлюза. Оказалось, он отвечал за состояние шестидесяти нор на тридцатом уровне. В трех появилась плесень. Знаешь, что мы после этого обнаружили?
– Что? – спросил Холден.
– Да ни черта мы не обнаружили. Потому что перестали искать. Случаются люди, которых надо убить, – и он был из таких. А тот, кто пришел на его место, вовремя чистил воздуховоды и менял фильтры. Вот оно как в Поясе. Всякий, кто заявится сюда и не научится ставить систему жизнеобеспечения выше всего на свете, умрет молодым. Все, кто здесь остался, понимают.
– Эффект отбора? – спросил Хэвлок. – Ты серьезно – голосуешь за естественный отбор? Вот уж не думал услышать этот бред от тебя.
– Это ты о чем?
– О дерьмовой расистской пропаганде, – объяснил Хэвлок. – Есть такие: говорят, будто разница в условиях жизни так изменила астеров, что они уже не просто компания тощих педантов-маньяков, а вообще не люди.
– Я этого не говорю, – сказал Миллер, подозревая, что именно это и сказал. – Просто астеры теряют широту кругозора, когда речь идет об основных ресурсах. Та вода для нас – будущий воздух, масса вращения и питье. В таких случаях у нас отказывает чувство юмора.
Кар въехал на решетчатый металлический пандус. Нижние уровни остались позади. Хэвлок молчал.
– Холден ведь не сказал, что это был Марс. Они всего лишь нашли марсианские батарейки. Думаешь, люди… объявят войну? – пробормотал он. – Просто из-за того, что один парень прислал снимок батареек?
– Те, кто готов подождать окончания истории, нас не беспокоят.
«Во всяком случае, не этой ночью, – подумал он. – Узнав историю целиком, мы поймем, во что вляпались».
Станция наполнилась больше чем наполовину, но меньше чем на три четверти. Безопасники стояли группками, кивая друг другу, прищурившись, стиснув челюсти. Один из отдела П/Э над чем-то смялся, от шумного натужного веселья разило страхом. Миллер заметил, как переменился в лице Хэвлок, пока они пробирались через общие залы к своим столам. Реакцию Миллера он мог еще приписать его личной склонности к перестраховке. Но тут целый зал. Целая станция. К тому времени, как они добрались до своих мест, глаза у Хэвлока стали совсем круглыми.
Вошла капитан Шаддид. Она ничуть не казалась сонной. Волосы подобраны, форма в идеальном порядке, голос спокоен, как у хирурга в полевом госпитале. Она остановилась у первого попавшегося стола, превратив его в импровизированную кафедру.
– Леди и джентльмены, – заговорила она. – Передачу вы видели. Есть вопросы?
– Кто подпустил к рации этого клятого землянина? – выкрикнул кто-то. Миллер видел, что Хэвлок смеется вместе со всеми, но глаза его не отозвались на шутку. Шаддид