сник. Тут же взбодрился мыслью, лицо выражало одержимость. – Елки-моталки, чем черт не шутит! Попробую-ка я.
Вадим и Костя находились в больничной палате в знакомых позициях.
– Я тебе раньше о ней не рассказывал, потому что в эти штуки не верю, – толковал Вадим. – Только у нас в роду с этой саблей такие предания связаны – куда бежать! У деда Алексея она лежит… Суть вот в чем. На ней есть надпись (Вадим подал Косте бумажку). Но она – видишь? – полустертая и… заковыристая – там, допустим, и латинские слова присутствуют. Ни черта, в общем, не понять. А дело такое – по преданию, тут записаны слова то ли заповеди, то ли хрен его знает. И если это с чем-то совпадет, то что-то произойдет. – Вадим улыбнулся. – Я так думаю, лазейка в рай отворится… – Вадим посерьезнел. – Понимаешь, дед безоговорочно в это верит. Он давно хотел к грамотным людям обратиться, все руки не доходили. Короче, ты на шарады ловок, так что работай. Хочется дедулю потешить.
Уже в ходе монолога Вадима Костя начал внимательно рассматривать листок, после окончания бормотал:
– Владе… ну тут либо владеть, либо владеющий… Черт, практически ни одного полного слова. Ве-ный, верный? Вечный, однозначно, – Костя устроился поудобней – нет сомнения, в нем зажегся интерес. Бегая глазами по бумажке, бормотал нечто бессвязное. Проворчал, повернувшись к другу: – Тут надо точно знать, сколько букв пропущено. Ты расстояние пропусков соблюдал? – Обратно уперев взгляд в начертанное, бормотал.
Вадим пояснял:
– Понимаешь, там две надписи: с одной стороны шашки на латинском, и здесь вообще ничего не разобрать. Только одно слово более менее прочитывается – Орфиреус что ли. Надпись по-русски – с другой. Впрочем, и там есть латинские буквы. – Тыкал в бумагу пальцем.
Костя решительно отвел написанное от глаз, приказным тоном сказал:
– В общем, нужно увидеть саму саблю.
Полюбопытствуем и мы. На бумажке Вадим каллиграфически вывел:». владе… трэ вит (выделенное написано латинскими буквами).. открыт., что… то, на…,.то… ерял,.бре…, чего. ет… ве. ный…….. ась дв….. р…».
Лупило лето. В знакомом нам гараже возился Вадим. Возникла чья-то тень, Вадим обернулся. Стоял Костя, загорелый, не набравший еще себя прежнего, но оживший. Вадим возопил:
– Костя! – прянул к нему, но остановился, объясняя остановку поднятием грязных рук. – Ты когда приехал?
– Вчера.
Вадим вытер руки.
– Ну, рассказывай – кого похвалил и как?
– А чего рассказывать? Санаторий, все убогие – спишь да ешь.
Знакомая по первой главе комбинация: три табурета (два под нашими друзьями), и третий с причиндалами (бутыль почата) между ними. Константин толкал:
– Заколебала меня твоя шашка. Я тут через нее в такую мистику ударился – куда бежать! Во-первых, не даётся надпись, притом что покопался я ответственно. – Замолк на мгновение, плотно сжав губы. Разомкнул. – Понимаешь, вот это словцо, Орфиреус. Помнишь, когда вместе в институте работали,