и не сожалея.
– Мне тоже всадите?
Он прикрыл глаза рукой.
– Понимаю, что ты попал в неприятную историю и отчитаться перед своим начальством будет не так-то просто. Но кому сейчас легко? Мы переиграли твоего Куратора, надеюсь, переиграем и его руководство.
– Вы сказали, что группа «Системы» приедет через пятнадцать минут. Кто же эти люди, пропустившие нас? И зачем они это сделали?
– Это мои люди. А пропустили потому, что я давно хотел поговорить с тобой.
– Вот как? О чём?
– К сожалению, нам нужно уходить. Перед прощанием скажу только одно: ты играешь не на той стороне. Это не значит, что обязательно проиграешь, но даже если победишь, привкус победы может оказаться с тухлым душком. Подумай о моих словах. Надеюсь, мы с тобой ещё увидимся при других обстоятельствах и поговорим обо всём более подробно. Помни: мы все в большой опасности. Пришло то время, когда каждый из нас должен определиться по какую сторону баррикад он находится. Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь. Каждый имеет право на ошибку. Но каждый имеет право и на её исправление. Ты слышал мои слова, скоро услышишь другие. Что говорить своему начальству о нашей беседе, решишь сам. Но от твоего ответа будет зависеть очень многое. Как и от твоего решения.
Он достал из пачки новую сигарету.
– Да, чтобы не забыть: извини меня, пожалуйста!
– За что?– спросил я и боковым зрением заметил тень справа от себя.
– За это,– ответил он.
Я не стал оборачиваться, чтобы выставить защиту и в тот же миг почувствовал, как что-то кольнуло меня в районе лопатки.
Ковёр на полу стремительно приблизился и свет в моих глазах тут же погас.
Петроград, июль 1916 года
Невысокого роста человек в чёрном суконном русском кафтане и до блеска начищенных лакированных сапогах неспешно прогуливался по Гороховой улице возле дома номер шестьдесят четыре.
Расчёсанные посередине длинные волосы и бороду, торчащую во все стороны, растрепал ветер, неожиданно налетевший с Невы.
Некоторые из людей, проходившие мимо, останавливались и раскланивались с ним.
Тогда он щурился своими близко посаженными глазами, кланялся в ответ и тёр кулаком большой нос.
Наконец, он увидел того, ради кого вышел из дома в этот пасмурный июльский день.
Белобрысый мальчишка лет двенадцати, что-то насвистывая, вприпрыжку приближался к нему.
Широкие залатанные брюки, рубаха явно не своего плеча, босые ноги: его вид резко контрастировал с парадными зданиями и нарядно одетыми людьми.
Он вдруг остановился и, открыв рот, начал разглядывать стеклянную витрину хлебного магазина, на которой причудливыми пирамидами были выложены всевозможные сладости и хлебные изделия.
Человек, не дожидаясь окончания этого просмотра, двинулся к нему.
– Долго идёшь,– строго, но без укора сказал он.
Мальчик не без сожаления оторвал взгляд от огромной сдобной булки, усыпанной изюмом и орехами,