рассаживались по своим экипажам, мужчины озабоченно следовали за ними.
Казалось, и те и другие куда-то ужасно спешили. Позади всех степенно и важно выступал сам батюшка и теперь вместе с дьяконом, таким же дородным и краснощеким, как и он сам, грузно и не торопясь усаживался в подъехавшие к нему широкие сани.
Знакомые мужчины и дамы приветливо раскланивались между собой, наскоро пожимая друг другу руки и перебрасываясь равнодушными замечаниями. Кто говорил о погоде, кто сетовал о плохом санном пути, но чаще всего упоминалось о предстоящих поминках в городе, в одной из лучших кухмистерских, у Синяева.
Только об усопшей, в память которой был назначен этот роскошный поминальный обед, никто ничего не говорил, и казалось, в эту минуту друзья и знакомые о ней совсем позабыли.
Вдали от всех, у ограды церкви, стояла одиноко молодая девушка и безучастно следила за отъезжающими.
Небольшого роста, с короткими вьющимися волосами, она походила скорее на ребенка, такими нежными были все очертания смуглого тонкого личика девушки. Но темные глаза ее смотрели не по-детски печально, и в настоящую минуту в них светилось серьезное, искреннее горе.
Она, видимо, нарочно старалась держаться в стороне, желая по возможности остаться незамеченной и смутно надеясь, что о ней позабудут.
Как безразличны ей были все эти чужие, равнодушные люди, и с каким нетерпением теперь она ожидала отъезда последнего экипажа!
Ах, только бы поскорей, поскорей остаться одной!..
– Да где же вы, наконец, Ирина Петровна? Я, как булавочку, ищу, ищу вас везде, пойдемте скорее, голубушка. Анна Никитична уже давно поджидает нас в санях! – неожиданно раздался позади нее торопливый мужской голос.
Молодая девушка вздрогнула и повернула головку. Перед ней стоял плотный, невысокого роста господин в енотовой шубе и в эту минуту, видимо, старался придать как можно более приветливое и радушное выражение своему грубому рябоватому лицу.
– Искренне сожалею, Егор Степанович, что невольно задержала Анну Никитичну, – холодно проговорила девушка. – Прошу вас передать ей мое извинение, но я не поеду в санях, мне хочется побыть одной, и я предпочитаю вернуться в город пешком. Тут ведь недалеко, всего верста!
– Как пешком, одной? Да вы серьезно это, голубушка? – изумился господин в енотовой шубе, и беспокойные глазки его с нескрываемой досадой остановились на молоденькой девушке.
– Совершенно серьезно!
– A обед-то как же, поминальный обед у Синяева, ведь вы опоздаете, матушка?
– Ну, это не важно, отобедать можно и без меня! – презрительно усмехнулась девушка и, слегка наклонив головку, быстро направилась к воротам кладбища, где скоро скрылась за его высокой белой стеной.
Егор Степанович Лабунов с минуту постоял на месте, ехидно провожая глазами удаляющуюся грациозную фигуру девушки, и затем, в свою очередь, повернул назад и отправился разыскивать свой экипаж, где действительно его уже давно нетерпеливо поджидала Анна Никитична, его супруга.
– Как? Один? А где же краля-то наша?! – тотчас же раздался