она не написала, что приедет сюда, – напомнил Бертрам.
– А зачем это писать? – уверенно улыбнулся Уильям. – Это подразумевается само собой. Ведь здесь же ее дом.
– Но она не была в Страте несколько лет, а домом она зовет Хэмпден-Фоллс.
– Я знаю, но это было раньше, – возразил Уильям с тревогой. – К тому же тот дом, кажется, уже продан. Ей остается только приехать сюда, Бертрам.
Уильям был так уверен в том, что Билли вернется в дом на Бикон-стрит, что Бертрам тоже в это поверил. Он наблюдал, с каким энтузиазмом старший брат обустраивает для нее комнаты, и вскоре сам заразился надеждами Уильяма. Что это были за приготовления! Даже Сирил в этот раз положил на пианино Билли экземпляр своей новой книги, а также кучу новых нот. И эти ноты были опасно близки к регтайму.
Наконец все было готово. Ни одна пылинка не ускользнула от взгляда Пита, ни одно украшение не избежало заботливых рук Уильяма. В комнатах Билли повесили новые занавески и постелили новые ковры. В комнате миссис Стетсон тоже. Самый новый и лучший «девичьий лик» улыбался со стены над пианино Билли, а на каминной полке красовались ценнейшие сокровища Уильяма. И уж конечно, среди них не было ни пистолетов, ни ножей, ни удочек.
Комнаты наполнили вещами, соответствующими тонкому женскому вкусу: зеркало, рабочая корзинка, низкий стул для рукоделия, столик с чайным подносом. Везде расставили розы, вверху и внизу, воздух загустел от их аромата. В столовой Пит мотался, как маятник, но это был радостный маятник, не желающий терять ни секунды. Печаль царила только в кухне, потому что Дон Линг испортил огромную плитку шоколада, пытаясь приготовить любимые ириски Билли. Даже Спунки, который вырос в гладкого, ленивого и величественно безразличного кота, принял праздничный вид. Его толстую шею впервые за много месяцев украсил розовый бант впечатляющих размеров.
– Понимаешь, – объяснял Уильям Бертраму, – я повязал ему ленту, чтобы он выглядел поуютнее и стал больше похож на Спунка. Когда Билли уехала за границу, она сильнее всего скучала по котенку. Тетя Ханна так сказала.
– Знаю, но все же Спунки – не Спунк, сам понимаешь, – сказал Бертрам, припомнив, как Билли радостно вынула из корзинки серого котенка с огромным розовым бантом.
На сей раз не было нужды в тайной поездке в Нью-Йорк. Трое братьев решили встретить Билли, и они ее встретили. Единственным облачком на их горизонте было появление Колдервелла. Тот тоже пришел встречать Билли, и братья Хеншоу вдруг поняли, что Колдервелл им не нравится. Билли очень обрадовалась, увидев их. И увидев Колдервелла. Пока она разговаривала с ним, братья Хеншоу разглядели ее получше и решили, что время было к ней очень благосклонно.
Они увидели стройную девушку с королевской осанкой. Подбородок, пусть мягкий и округлый, все равно выдавал решительный характер. Взгляд остался трогательным и блестящим, но теперь в нем таились какие-то влекущие глубины. Вьющиеся волосы Билли заправляла за прелестные ушки, а выбившаяся из прически прядь горела полированной бронзой. Щеки чуть побледнели, но легкий румянец не покинул чистую гладкую кожу. Взглянув на ее губы, Бертрам