Только это всё одно что темница, потому что выйти из Невестиной башни ещё никому не удавалось.
Да, о чём-то примерно таком Василиса и думала. Аппетит у неё вмиг пропал, и она отложила недоеденное яблоко. Мысленно обругала себя: нельзя быть такой чувствительной! Знала же, что не на прогулку отправляется, а к Кощею в лапы.
– И что, там сейчас кто-то живёт? Свет-то вон в окошке мерцает.
Анисья заговорила ещё тише, почти ткнувшись губами в Василисино ухо:
– Дык! Елица её зовут, а мы величали по-простому – Еля. Из дивьих она, как и Отрада Гордеевна, только нравом помягше. Прежде она тут, в твоих покоях обитала. И гребень тот тоже её.
– И за что же Елицу в башню посадили?
Анисья, вздохнув, слизнула с губы прилипшую крошку щербета:
– Дыкть сбежать пыталась. Пришёл к ней Кощеюшка, опоила она его сонным зельюшком – ключик от решётки змеиной вытягнула из кармана – и дёру. Перед этим подготовилась, конечно. Для собак лакомство припасла. Видала огнепёсок-то? Вот она их год прикармливала через окно. Говорила, мол, любит зверей всяких, и Кощей этому не противился.
– А змеи как же? Их она тоже прикармливала?
– Не-а, – фыркнула Анисья. – Их же мышами кормят. Кто по своей воле мышу в руки-то возьмёт? Я вот ни в жисть бы! Да и на кой это нужно? Змеюки – не псы, след не возьмут, в погоню не пустятся… В общем, всё у Ельки на мази было. А за стенами, я слыхала, прежний жаних её ждал. Да не дождался – споймали бедняжечку.
– И как же её споймали, если всё, как ты говоришь, «на мази» было? – Василиса хоть не знала эту девушку, но сердце всё равно заныло. И Елицу было жалко, и жениха ейного. Сильно любил её, видать, коль в само Кощеево княжество за ней пошёл. Даже завидно было немного: вон Ванюшка за Даринкой, небось, тоже побежал бы. А за ними с Марьяной никто не придёт, эх…
– Дык когда через стену перелазила. Схватили её огнепёски за подол, и всё. Она ж прикормила только тех, что за внутренней стеной бегали, прямо в замке. Кто ж знал, что между внешней и внутренней стеной полно места и там другие огнепёски бегают? – Анисья шмыгнула носом и обмакнула в мёд печенье. – Эй, ты не смотри, я обычно столько не жру. Просто нервничаю…
Но Василиса и не думала её осуждать. Вместо этого слушала и наматывала на ус – вдруг пригодится, когда самой придётся побег совершать? Однажды этот час настанет – в этом Василиса не сомневалась.
– И почему же Кощей её в башню посадил, а не в острог? Зачем ему Елица нужна?
– Затем же, зачем и все мы: наследника принести. Елька с дитятей во чреве на побег решилась. Теперь вот на наших глазах судьба её решается: родит сына – выживет. А коли дочь на свет появится – обеих сгубит Кощей.
– Жуть… – только и смогла сказать Василиса.
– Дык, и не говори! – Анисья захрустела печеньем.
Можно было подумать, что бедственное положение Кощеевых жён её ничуть не заботило. Василиса поначалу чуть было не сочла новую знакомую бревном бесчувственным, но быстро поняла: только так здесь