до того места, где банка начинала сужаться к горлышку. Выше стекло затягивало белой поволокой, а настой постепенно пропитывался зеленью – нежного жёлто-зелёного оттенка, будто солнце пропитало каждую ромашковую веточку.
– Зачем это? – полюбопытничала я, когда увидела действо впервые.
– Дедка лечиться будет, – неспешно ответила бабушка, убирая чайник от меня подальше, – смотри, егоза, не переверни. Ошпаришься!
– Баба! – возмутилась я.
Ведь я была уже совсем взрослой. Пять лет – это вам не шутки! Любое проявление недоверия раздражало.
Ромашка пахла так изумительно, так сладко! Как цветочный мёд. Дедушка собирал такой в самом начале лета. Если такой откупорить зимой, закрыть глаза и вдохнуть, ощущение, что попадаешь на цветущий луг. От одного запаха становишься здоровее.
Оторваться от банки было невозможно, и я крутилась возле неё, как пчела возле вазочки с вареньем, пока не пришёл дедка.
После умывания у него на лысине и на бороде блестели капли воды. Он уселся на лавку. Летом обеденный стол выносили в сени, в дом ходили только спать.
– Хочешь попробовать? – предложил он, промокая руки и лицо чистым вафельным полотенцем.
Конечно же, я хотела!
– Неси стакан, – распорядился он, придвигая к себе банку.
Большая часть посуды хранилась на кухне, под рукой бабушка держала только самое необходимое. Мои любимые высокие тонкостенные стаканы с двумя золотыми полосками возле ободка в необходимое не входили. Бабушка берегла их для гостей, дома пользовались обычными гранёными. Мне разрешали брать праздничное стекло, но строго-настрого заказывали – не разбить.
Пока дедушка наливал отвар, я нетерпеливо топталась с ноги на ногу, предвкушая…
Но напиток оказался неожиданно горьким и ничуточки не вкусным.
– Бееее… – высказалась я, заставив дедку беззвучно рассмеяться, и убежала во двор играть с козлятами.
Но медовой аромат ромашки навсегда запал мне в душу.
До сих пор скромный пушистик с резными листьями и жёлто-зелёной шишечкой цветка и его солнечное благоухание – самый короткий путь назад, в детство.
О памяти
Не знаю почему, но в то лето моими лучшими друзьями стали Тришка и Гришка. Хотя они были – козлы. Самые обыкновенные – чёрные, лохматые, и очень, очень бодучие.
Стоило Самураям – так их называли соседи – заметить кого-то, кто смел выйти за ворота или свернуть на нашу улицу, когда они там пощипывали травку, как они дружно бросали еду, выставляли рога вперёд и, громко фыркая, начинали разгон…
Чтобы не получить удар рогами под зад, можно было убежать, это если не далеко, или забраться на забор, так чтобы они не достали, а можно было попросить меня придержать их. Не просто так, конечно, а за пряник или конфетку для меня и корку хлеба для моих любимчиков.
Дружба наша была крепка и взаимна. Безобразники слушались меня, малолетнюю соплюху, беспрекословно, а мне для них ничего не было жаль – ни хлеба, ни пряников,