между ее дочерью и его сыном не вспыхнула любовь. В прошлом году их дети поженились, и на свадьбе он как отец жениха сидел рядом с ней – матерью невесты. Они мило беседовали, а после этого иногда разговаривали по телефону и пару раз ходили вместе в ресторан. За несколько месяцев их отношения развились в настоящую дружбу, телефонные звонки и ужины стали доброй традицией. Боденштайн любил проводить время с Инкой, он очень ценил ее как приятную собеседницу и хорошего друга. Инка была сильной и самоуверенной женщиной, которая дорожит свободой и независимостью.
Боденштайн любил жизнь такой, какая она есть, за исключением его жилищных условий. Он не мог вечно жить в доме кучера в поместье Боденштайн.
В убывающем дневном свете они осмотрели весь дом, и Боденштайн все больше склонялся к мысли переехать в Руппертсхайн, чтобы жить в непосредственной близи от своей младшей дочери. Козима вот уже пару месяцев тоже жила в Руппертсхайне. Она снимала квартиру в Цауберберге, бывшем туберкулезном санатории, где находился и ее офис. После длительных взаимных упреков и обид Козима и Боденштайн поняли друг друга, как никогда раньше. Они разделили родительские права на Софию, которая была для Боденштайна высшим приоритетом. Он мог брать к себе младшую дочку каждый второй выходной, а иногда и среди недели, если Козима была занята.
– Это действительно идеально, – сказал он с восторгом, когда они завершили осмотр дома. – У Софии была бы ее собственная комната, а когда она будет старше, то сможет приходить сюда самостоятельно и даже ездить на велосипеде к моим родителям.
– Я тоже об этом подумала, – ответила Инка. – Тебе дать телефон продавца?
– Да, конечно, – кивнул Боденштайн.
Инка заперла дверь и пошла впереди него по настилу в направлении улицы. Ночь была душной, и между домами еще сохранялось тепло минувшего дня. В воздухе стоял запах древесного угля и жаренного на гриле мяса, из какого-то сада доносились голоса и смех. В доме кучера, который располагался чуть в стороне от основного поместья, не было ни соседей, ни освещенных окон других домов, ни проезжающих мимо автомобилей, не говоря уже о гостях ресторана замка. Темными ночами, особенно зимой, жизнь здесь в поздний час полностью погружалась в тишину леса. В зависимости от настроения этот покой мог быть давящим или умиротворенным, но Боденштайн был им пресыщен.
– Представь себе, – сказал он, – если бы все получилось, мы были бы практически соседями.
– Ты был бы рад этому? – спросила Инка вскользь.
Она остановилась рядом со своим автомобилем, обернулась и посмотрела на него. В свете уличных фонарей ее светлые волосы натурального цвета блестели, как мед. Боденштайн опять восхитился ее четкими чертами лица, высокими скулами и красивым ртом. Ни годы, ни тяжелая работа в ветеринарной клинике не испортили ее красоты. В который раз в его голове пронеслась мысль о том, почему у нее никогда не было мужа или постоянного друга.
– Естественно, – он обошел машину, направляясь к двери пассажирского сиденья, и сел в автомобиль. –