не нашлось, а вот в одной из клеток нам посчастливилось найти еле дышащее животное. Видимо, рука ученых до него не добралась. Осел беспомощной тушей лежал среди разбросанных костей и скомканной подстилки.
Я спросил пса:
– Скажи, ты точно не знаешь, что здесь произошло?
– Нет. – Собака зашевелила ушами. – Да меня особо это и не волнует. Меня волнует иное. – Пес повел носом.
– Что тебя волнует?
– Почему я появился в образе собаки, а не в образе… – Пес сосредоточенно посмотрел на меня. – А не в образе человека.
– Я не знаю.
– Ну, это так. Риторический вопрос.
– И все ж, какие эксперименты здесь производили?
– Не в курсе. – Лицо животного насторожило. Оно обладало человеческой мимикой, и сейчас собака недобро прищурила веки.
– Точно не знаешь? – уточнил я.
– Да я же говорю, что ничего не знаю. Вообще я не собираюсь отвечать за людей. Что это за эксперименты, для чего? Они гроша ломанного не стоят. Я так думаю: препарирование дает иллюзию развития, ибо под скальпелем прогресса совершается убийство человечества.
– Ты думаешь, все опыты над животными, и не только эти, бесполезны?
– Да. Не стоит овчинка выделки.
Пес занервничал.
– Ну, а как же, по-твоему, мы узнаем о внутреннем строении организма зверей? – задал я ему вопрос.
– А вы спросили разрешения у нас? Хотим мы быть живым материалом? Спросили? Ни-фи-га! Когда режут человека – это преступление, а когда животных – научная необходимость. Может, стоит поставить эксперимент над человеком? Пустить ему кровь в целях научной необходимости?! А? Царёчки природы, что скажите? Какого вы имеете права покушаться на нашу жизнь?
– Пес.
– Сам ты!
– Мне только хотелось прояснить ситуацию.
– Угу.
– Может, не стоит сориться?
Но он проигнорировал мой вопрос и сказал:
– Что здесь было, не знаю. Это ваши проблемы, вы и разбирайтесь.
5
Единственную ниточку, которая смогла бы привести нас к разгадке, мы упустили. Пес не шел на контакт, он отмалчивался, а если и говорил, то говорил неохотно, будто оказывая милость. Животное бегало по этажу, нюхало, настороженно застывало на месте, шевелило ушами, словно в предчувствии беды. Я вновь попытался заговорить с ним. Он неопределенно заявил: «Ох, не нравится мне здесь. Воздух плохой. А от чего никак не пойму». И все в таком духе. Может, он знал все-таки, что здесь произошло, но делал вид, что не знает?
Осмотрев помещение, мы увидели на стеллажах различные средства измерения, блоки питания, генераторы высокой частоты, портативные модуляторы. Как работает в отдельности каждый прибор, мы могли бы себе представить, но вот в целом, естественно, лишь терялись в догадках. И все же опять, журналы. На видных местах мы их не находили. В сейфы, конечно, не заглядывали,