Чтобы развлечь её, он стал рассказывать ей смешные истории из своей жизни. Почувствовав себя лучше, она попросила проводить её в сад. Ночная прохлада окутала её, словно вуалью, нежной свежестью. Немного прошлись по тропинкам, подошли к фонтану. Она умылась холодной водой. Он дал ей свой чистый платок, вытереть лицо. И так же, вместе, вернулись в зал, где оркестр наигрывал венские вальсы. Кружились пары, сияли люстры, пестрели наряды дам, переливались их украшения. Десятки глаз впились в их лица. Они вновь стали танцевать… И поползли сплетни. То шёл разговор о её связи с этим инженером, то стали шептаться, появившаяся у неё на свет дочь – не похожа на отца. Эти наветы дошли до мужа. Он, от переживаний и позора, преждевременно умер, оставив её одну управляться с их семейным бизнесом. Тогда она и сама еле выжила. Смотреть людям в глаза не могла… Все казались душегубами. Ей иногда хотелось крикнуть им: «За что Вы так ополчились на меня и мужа моего сокрушили?». Она долго болела, затем принялась за дела. «И ведь я старалась, во всё вникала, за всем следила, одна, без чьей либо помощи… Много сил ушло! Первоначально мужа уговорила начать своё дело, не жить на копейки от его службы. После его смерти всё тянула на себе. Это наложило большой отпечаток на мою внешность. Ныне я не та весёлая, беззаботная дама, коей была до его смерти. Ко всему, боялась, дабы Пётр Ильич Чайковский не подумал, будто я отношусь к нему с неким умыслом… Старалась, как могла, скрывать своё чувство…».
Раздался лёгкий стук в дверь.
– Войдите, – механически ответила она, не отрываясь от своих воспоминаний. Вошла горничная с подносом.
– Извините, помешала. Но меня попросили отнести Вам завтрак.
– Что там? – спросила она безучастным голосом.
– Печёная на углях форель, котлеты из зайчатины, кофе, ягодное желе. Мне можно идти?
– Да, да, спасибо, идите.
Горничная тихо удалилась. Но есть ей пока не хотелось. Она всё ещё сидела за письменным столом, задумчивая и печальная…
Живу, как летняя трава,
Как грустный дождик на исходе.
Уже седеет голова
И старость у порога бродит…
Но не могу еще стареть,
Вдыхаю жадно воздух снежный…
Ещё на жизнь хочу смотреть,
Хочу с тобой быть теплой, нежной!
Она даже улыбнулась своей фантазии.
О, да, она многое делала для своего кумира – Петра Ильича Чайковского! Снимала дачи, предлагала свои апартаменты для жилья, уезжая с семьёй за границу. И даже за границей разрешала жить в своих особняках, когда её там не было. Она думала только о нём, тянулась к нему всей душой… Почти взрослые дети отошли на второй план. Она узнавала его привычки и вкусы. Каждую мелочь старалась предусмотреть для него, чтобы ему уже не заботиться ни о чём, только сочинять свою музыку и отдыхать… В её особняке были картины великих художников, лучшие книги, древние пергаментные