Он обжегся и отступил. У лесопилки дурной Андрюшка у нас ошивался. Крикун, хохотун, замолчит и свалится, затрясется… на отца Гаврилу, у которого длинная борода по молодости еще не выросла, принуждением мы не действовали. Насильно его к Андрюшке не тащили. Верующим людям нашего подобие к священнику не прикоснуться, кроме анафемы, полицейское преследование полагалось… не захоти отец Гаврила в хибару к Андрюшке сходить и обряд над ним совершить, возле Андрюшки он бы не оказался. Ни за что бы мы его, вырывающегося, не притащили. Мне лет пятнадцать было, но я и то понимала – не тронь святого отца, в Сибирь тебя полиция зашвырнет… Андрюшка валялся на расшатанной кровати, а над ним проводился обряд. От приступов кровать ходуном, разболталась от изгибаний его лихорадочных… кровать скрипела. Отец Гаврила грозные заклинания бормотал. Заходящийся в метаниях Андрюшка вопил, что он свою маму убил.
Судрогин. Убил?
Чиркулева. Нет. Кажется, нет. Обряд вроде бы помог, взгляд у Андрюшки стал здоровее… следующим утром он на лесопилку пришел.
Алтуфин. Хохотал поменьше?
Чиркулева. Совсем не смеялся. Там такой механизм…
Судрогин. Распиливающий.
Чиркулева. Он на него бросился и погиб.
Судрогин. Господи Боже…
Чиркулева. Часть досок заказчикам с кровью пошла. Доски отличные, лишь об брызг вкрапления красные. Не браковать же партию.
Алтуфин. Отец Гаврила вне сомнения напортачил…
Судрогин. От неудач ты меняешься изнутри. Злишься, себя оправдываешь, девушка плюнула тебе в морду, и ты думаешь, черт бы с ней, недостойна она влюбленности…
Тарушанский. Кто заслуживает плевка, получает плевок. В твоем случае все по справедливости. Но сколько заслуживающих с сухими лицами ходят… грязное предложение девице ты сделал?
Алтуфин. За подобное пощечина полагается. В лицо плюют врагам, когда руки у тебя связаны. Что же ты, Василий, с девушкой вытворял, не пристрелить ли тебя за это?
Судрогин. Вверх дном матушка наша Россия. Я сторона оскорбленная, потерпевшая, а в меня стрелять собираются! Я же не просто приставал, во влюбленности пребывал, мной упомянутой… тебе, баба, известно, что есть влюбленность?
Чиркулева. Я знаю законный церковный брак. Прочее от лукавого. И от вас, мужиков похотливых.
Судрогин. Твое темнейшее сознание никакая революция не перекует. Уезжать из страны тебе надо.
Чиркулева. Вслед за дворянским племенем за границу катить?
Судрогин. У большевиков в отчетности будет, что Россию покинули сто пятьдесят генералов, семьдесят князей и одна крестьянская баба.
Чиркулева. Я несуразицу сразу почувствовала. Несчастная неграмотная дура приехала! Как мне на чужбине кормиться?
Алтуфин. В поле работать.
Чиркулева. Я могу.
Судрогин. Французским крестьянам по выносливости не уступишь?
Чиркулева. Мы – лошади! От наших тягот сам Наполеон бы сам свалился, а мы идем и свою ношу несем!
Алтуфин.