подобную просьбу.
– Какой ты, друг мой, несговорчивый! – чуть отступил и осадил натиск Генрих Карлович, при этом пристально и настойчиво посмотрев в глаза заупрямившемуся приятелю.
– Ни за что не продам! – был неумолим и категоричен Афанасий Герасимович.
– Так я у тебя его в карты выиграю! – нашёлся и засмеялся найденному решению Генрих Карлович. – Вот увидишь!
– Не выиграешь! Ты в прошлый раз подчистую проигрался! – напомнил досадное недоразумение Афанасий Герасимович.
В прошлый раз играли они на пару в «фараон», когда судьба выигрыша зависела только от удачи, но никак не от расчёта. Генрих Карлович выступал банкомётом, а Афанасий Герасимович – понтёром. И не повезло тогда бедному Генриху Карловичу – счастливый жребий достался его противнику, сорвавшему немалую сумму.
Теперь же одно азартное слово зацепилось за другое слово, жажда острых ощущений взыграла в сердцах обоих приятелей, и движимые идеей бурной схватки помещики пошли в зал играть в вист. Они уселись за квадратный покрытый зелёным сукном стол, к ним присоединилась ещё пара помещиков. Перетянутую крест-накрест бумажками новую колоду вскрыли, пустили в дело, и баталия готова была начаться.
– А давайте, господа, играть не на деньги, – якобы разнообразия ради провозгласил хитроумный Генрих Карлович.
– На что же вы предлагаете играть? – с интересом откликнулся сидевший рядом тучный Пётр Никодимович, неуклюже и тяжело повернув голову к Генриху Карловичу.
– Уж не на щелчки ли? – засмеялся сидевший напротив него сухощавый Николай Тимофеевич и, изображая готовность, энергично потёр ладони.
– Нет, отчего же сразу на щелчки, – серьёзно взглянув поочерёдно на Афанасия Герасимовича и на Николая Тимофеевича, ответил Генрих Карлович. – Давайте играть на крепостных!
– А давайте! – загорелся предложением и поддержал его Пётр Никодимович, улыбнувшись во всю необъятную ширину своих пухлых лоснящихся щёк.
Афанасий Герасимович, немедленно сообразив, в какую сторону дует ветер, закусил губу, развёл руками и должен был согласиться с мнением большинства.
Играли они долго, пересаживаясь и меняясь местами. И тут своенравная фортуна, так жестоко пошутившая над Генрихом Карловичем в прошлый раз, наконец разжалобилась, снизошла, милостиво подмигнула ему и обласкала со всей щедростью. Выиграл он и у Афанасия Герасимовича, и у Петра Никодимовича, и у Николая Тимофеевича – и у того, и у другого, и у третьего. И стал обладателем десятка крестьянских семейств, по несколько человек в каждом.
«Ай да молодец я какой! Целую деревню выиграл!» – мысленно хвалил себя Генрих Карлович, и звенела у него в сердце радость.
Афанасий Герасимович, похлопав победителя по плечу, не без досады, ревности и зависти признал:
– Твоя взяла! Поздравляю!
А по всему собранию из уст в уста полетела-зашелестела весть: «Генрих Карлович сорвал большой куш!»
И почувствовал себя Генрих Карлович на вершине счастья,