свидание. Они должны были встретиться на аллее у Вечного огня – Свечки, как его называют местные. Что было потом, я точно не знаю. Она не писала мне смс, а звонить во время свидания ей, видимо, было неудобно, да я и не ждала. Самое важное мы всегда обсуждали лично.
Я предполагала, что мы встретимся в понедельник, она поделится со мной впечатлениями, мы сдадим зачет и примемся обсуждать планы на Новый год.
Намечалась большая вечеринка – других форматов празднования Аринка не признавала. Я тоже ждала этого вечера – мы должны были собраться у Ваньки. Не только мы вчетвером, но и большая компания их друзей. Никогда раньше я не была дома у Ваньки, меня охватывал приятный трепет от перспективы провести новогоднюю ночь в его доме и его компании. Рядом с ним. Предстояли приятные хлопоты – мы с Аринкой составляли меню, рассчитывали деньги, должны были приехать с утра к нему и заняться приготовлением салатов. Весь день хозяйничать на его кухне! Даже если в компании и были другие девчонки – разве превзошли бы они наши позиции хозяек праздника? Мы отвечаем за сервировку, за горячее, знаем, где взять чистые тарелки…
Я представляла, как Ванька заметит меня, покоренный моим аристократизмом и глубиной внутреннего мира.
Мой отец говорил, что аристократизм у меня в крови. Шутил, что таких как я в революцию расстреливали за один лишь излом бровей. Я же не вижу в себе особого изящества. По-моему, во мне пара килограмм лишнего веса, ноги коротковаты и форма глаз далека от идеала. Всегда мечтала быть повыше своих ста шестидесяти трех сантиметров и весить не больше пятидесяти. Волосы, конечно, моя гордость – темные, густые, да и на свою мордашку в зеркале мне в основном приятно смотреть: карие глаза, пусть и не идеальной формы, но достаточно большие, округлые (невольно вспоминаю Мазитова и его обращение – кукла!), нижняя губа заметно толще верхней, отчего кажется, что я всегда чем-то обижена. Аринка говорила, что это мило.
Мечтаю и снова ухожу из реальности. Теперь Новый год я встречу дома, в компании матери, соседки и ее пятнадцатилетнего сына, который будет пялиться на мою грудь и переключать канал на какой-нибудь «Матч ТВ».
Пытаюсь сосредоточиться на Аринке, ее смерти и принятии, но мысли скачут, начинает свистеть чайник и вдобавок звонит телефон. Марька.
– Настя, привет! Ты чего так быстро из института убежала? – застрекотала трубка. – Мы с девочками хотели кое-что обсудить. Можно мы к тебе придем?
Невольно окидываю взглядом нашу убогую квартиру, и поимаю, какой диссонанс случится у девчонок, приди они сюда. Они привыкли думать, что я девочка из состоятельной семьи. Осколки былой роскоши в виде норковой шубки (когда я однажды явилась в ней в универ, это вызвало столько ахов и восторга, что Аринка со слезами на глазах умоляла больше никогда ее не надевать), последнего – пока еще! – айфона, платьев от дизайнеров, чьи имена мои одногруппницы слышали только в зарубежных фильмах создавали приятную для меня иллюзию. И она улетучится, как только они увидят, в какой обшарпанной клетушке я живу.
– Нет! –