мне обеспечены секущиеся концы.
– Так что, Эльмир Амирович, если вдруг меня не будет, можете смело обращаться к ней! – торжественно закончила Аринка. Мазитов смотрел на меня с любопытством. Пытаясь скрыться от его взгляда, я сделала еще один глоток черной бурды.
Через несколько минут, незадолго до звонка, мы попрощались – Аринка весело и с прибаутками – «до встречи, милый человечек», я же сдержанно кивнула, – и ушли. В коридоре я остановила подругу, полная решимости узнать, что связывает ее с этим скользким типом.
Аринка улыбнулась уже другой, немного усталой улыбкой. Подобную метаморфозу я наблюдала не раз: вот она флиртует со старшекурсником, прикрывая глаза и выпуская ямочки на щеки, вот – мило дуется на Макса, вот – чуть насмешливо и важно общается с девчонками на курсе, смотрит с презрительной ухмылкой на Женечку Лебедеву. И только когда мы наедине, а наедине мы с ней можем быть и в толпе людей, Аринка снимает эти маски и становится собой. Разной: злобной, отчаянной, эмоциональной, и очень часто – усталой и несчастливой. Это все не то, чего я хочу на самом деле – вот что говорит ее вид в такие минуты. Первое, что я поняла о ней с момента нашего знакомства, который практически сразу перерос в дружбу – она скрывает от всех свой острый ум и наблюдательность. В этом мы с ней похожи, как мне хочется думать. Второе – она почти всегда притворяется. И даже я не уверена, в какой момент она врет, а в какой – говорит искренне.
Коридор почти пуст – на административном этаже редко шарахаются студенты, тем более, сейчас – вот-вот должен прозвенеть звонок.
– Он мне нужен, – ответила Аринка на мой вопрос. – Насть, я хочу перевестись на бюджет.
Это невозможно. На нашем отделении всего пятьдесят бюджетных мест, и они распределяются по всем пяти курсам. На бюджет попадают либо через высокие вступительные баллы, либо через огромную взятку. Причем взятка – более реальный вариант.
Я смотрела на Аринку и хмурила брови.
– Что, проблемы у родителей? Денег нет на обучение?
Она взглянула на меня снисходительно:
– Денег у нас никогда нет, но я не из-за родителей хочу. Пусть платят. Мне. Сто двадцать тысяч в год – круто, а? Почти полляма отложу к концу пятого курса.
– Зачем? – потрясенно спросила я, и тут же осеклась от глупости собственного вопроса. Аринка рассмеялась и не стала отвечать. Мы молча пошли по коридору. У выхода на лестницу, прежде, чем нырнуть в шумный поток шатающихся студентов, я снова остановила ее.
– А как Мазитов тебе в этом поможет?
Аринка снова нацепила насмешливую улыбочку, но я знала это выражение отчаянной решимости, мол, плевать, а я вот так вот сделаю!
– Ну, я помогу ему, а он – мне!
Я схватила ее за руку:
– Ты с ним спишь?!
Аринка посмотрела на меня восхищенно и рассмеялась. Видимо, ее приятно удивило, что я могу говорить на такие щекотливые темы откровенно и не жеманничая.
– Нет, и надеюсь, до этого не дойдет!
Мы