на Анюту.
– Что совсем нельзя ничего сделать по другому? Вы же чародеи…
– Причём тут…
Анюта поднялась и я, хватаясь за призрачную опору, бросил ей в спину:
– Завтра… Нет! Ещё сегодня я посмотрю что можно сделать.
Дверь с равнодушным скрипом закрылась за Анютой. Меня охватил страх, что больше мы не увидимся. Завтра последний день работы… В дверь без стука вплыла Надежда Константиновна.
– Женя, у меня там женщина на приёме. Сложный случай. Помогите разобраться. Я только успела раскладку сделать, а неё падучая началась.
Надежде Константиновне было около шестидесяти. Но её лубочная внешность надёжно заморозила возраст на пятидесяти пяти. Сотрудники подтрунивали над попытками «нашей Крупской» молодиться, но покладистый характер и простота в общении полностью окупали её попытки казаться «божьей избранницей».
– Вы что её одну там оставили?
Надежда Константиновна суетливо семенила рядом.
– Не-ет, там Лунёв с Макаровым. Может скорую вызвать?
Я чуть не рассмеялся, увидев нешуточную растерянность «потомственной ворожеи».
– Очнитесь, Надежда Константиновна. Мы не в Москве и мы не семечками торговать приехали.
В кабинете, где вела приём Надежда Константиновна, было душно. В добавок она поставила ещё и дополнительный обогреватель. Так что первое, что я сделал, распахнул двери настежь (благо что посетителей поздний час разогнал по домам). Лунёв с мертвенно бледным лицом держал молодую девицу за руки, пытаясь уложить ту на кушетку, а Макаров ходил вокруг трепыхающихся тел и энергично махал руками. Картину маслом дополняли громкие взвизгивания девицы и её невнятное монотонное бормотание.
«Однако».
– Оставьте девушку в покое!
Лунёв пытался возражать, но руки отпустил. Девица перестала биться в припадке и замерла посередине кабинета. Макаров тоже застыл с открытым ртом, наблюдая за резкой сменой ситуации. Я мгновенно вошёл в контакт с потоком происходящего, сразу увидел и почувствовал «плотность тени припадка». Что неприятно вязкое и безмерно огромное метнулось в мою сторону, но тут же растворилось в объёме бесстрастной ясности и спокойствия. Девушка обмякла и упала на руки Лунёву. Тот легко перенёс её в кресло.
– Данила, иди к себе и сделай дедовское успокоительное из воды своего графина и бегом возвращайся.
Я взял пухлые ладошки девицы и очень осторожно прошёлся пальцами по основным триггерным точкам. Макаров вернулся и подал стакан с водой. Вода в стакане была насыщена им структурами лечебного сбора летних трав.
– Пейте медленно. На выдохе – один глоток. Вот так. И до дна.
С каждым глотком на лице девушки проявлялся румянец и возвращалось естественное дыхание. На последнем глотке она раскрыла глаза и удивлённо оглядела кабинет. Скромно стоявшая в углу Надежда Константиновна подала голос:
– У неё ещё пена шла изо рта…
– Цыц! Разбор полётов после… и без пациента.
Лунёв присвистнул.
– Круто!
– Ты