В то же время и сам Шарль медленно лишается разума. Страшные мысли, тяжелые раздумья скоро доведут парня до невеселого конца.
***
Город был похож на кладбище, несмотря на то, что по его улицам все еще ходили живые люди. Для измученного взгляда де Фоссе все прохожие были совершенно одинаковыми и в общей сложности напоминали живых трупов, вылезших из могил. Даже та девчушка в красивой кожаной курточке, которая задорно хохотала из-за какой шутки мальца, стоящего рядом с ней, уже умерла. Почему-то Шарль был настолько убежден в этом, что никто и никогда не сможет вытолкнуть эти дурные мысли из его больной головы.
Нет, ну а действительно, разве нет в этих умозаключениях чего-то похожего на правду? Что, если каждая жизнь начинается именно с подъема человека из могилы? Допустим, его тело, внешность, используется как материал для создания других людей. И все последующие – повторение предыдущих. Ладно, да, де Фоссе немного увлекся. Просто ну что можно понимать под словом «живой»? Ходящий по земле? Дышащий? Счастливый? Не потерявший веру? Вряд ли та девочка чувствует себя убитой, хотя кто знает, кто знает. Генри тоже притворялся счастливым.
Черт, опять Генри! Почему все мысли в конечном итоге сходятся к одному единственному образу? Честное слово, сейчас больше всего на свете де Фоссе хочет прекратить думать об этом солнечном кудрявом мальчике с красивыми пасмурными глазами, которые всегда выдавали сильные ливни, поливающие внутренний мир Генри. Черт-черт-черт! Опять! Это выходит случайно и незапланированно. Наверное, от того, что еще ни к кому и никогда Шарль не испытывал таких сильных чувств, из-за того, что без своей любви парень уже не видел жизни. Ведь подумать только о том, как сильно изменилось все после того, как у молодого человека появился этот ребенок с сахарной пудрой на носу.
– Блять! – зло выругался Шарль себе под нос, пнув камешек, на который случайно наступил, потому что не смотрел под ноги.
Все снова сводилось к одному. Де Фоссе каждый день терзался страхами о состоянии своего возлюбленного до такой степени, что иногда не мог сосредоточиться ни на чем другом. Да, это ненормально, это неправильно, в какой-то степени это раздражало и Генри, но парень ничего не мог поделать со своими мыслями. Что он мог поделать с тем, что мальчик являлся настоящей Вселенной, в которой так слепо и быстро затянуло несчастного флориста? Взорвется Вселенная – взорвутся и ее жители. Разве это, блин, не логично?
– Шарль! – послышался где-то сзади женский голос, обладатель которого собирался в большей степени не привлечь внимание молодого человека, а буквально приказывал ему остановиться, обернуться, да еще и броситься на встречу. К слову, узнать этот мерзкий аристократический голосок Чарльз мог из тысячи.
К парню ровной грациозной походкой подошла красивая высокая женщина средних лет в белом классическом пальто с огромным черным шелковым бантом на поясе, с красивым беретом на голове и обутая в невысокие ботиночки на платформе. Одежда явно была не