что движения птиц напоминают пульсацию сердца.
И тут он попал в медленно движущуюся пробку. Машины выстроились цепочкой длиной метров в тридцать. Габриэль понял причину: там внизу, на берегу Арва, суетилась группа людей в форме. Жандармы. Со своего места он не мог никого узнать. Коллеги натянули белый тент, чтобы что-то спрятать от глаз любопытствующих. Учитывая, какие средства были пущены в ход, речь наверняка шла о теле.
Труп здесь, в Сагасе.
Габриэль стиснул ладонями руль. Он тут же представил себе Жюли лежащей на темно-серой гальке с белым раздутым лицом, как у утопленников. Ее наконец-то нашли. Мертвую. Его дочь. Он посигналил, рискованным маневром объехал несколько машин и тут же поспешно сдал назад, задев заградительный рельс. Но ему необходимо было все выяснить.
Дорога вывела на крутой склон. Вдали, словно врезанный в скалистое гнездо, черной тенью проступил Сагас. Забетонированный административный городок, лохань, загаженная отравленным воздухом из-за постоянного движения грузовиков по трассе А40. Жители соседних деревень – как и заключенные под конвоем жандармов – появлялись там, только чтобы отработать положенные часы или обратиться за врачебной помощью. Последний оплот цивилизации перед Лионом: больница вкупе с исправительным центром были главными работодателями в долине.
Он свернул на первый же съезд с кольцевой развязки, украшенной фигурой деревянного медведя – ни одного медведя в районе замечено не было, Габриэль знал точно, – двинулся по виадуку из тесаного камня и направился в обратную сторону к заводу по переработке отходов, но уже по другому берегу Арва, по коммунальной дороге. Мертвых птиц здесь насчитывалось еще больше, в то время как живые сотнями тысяч кувыркались в воздухе над его головой в хоре таких пронзительных криков, что казалось, будто осколки стекла трутся друг о друга.
Изо всех сил он громко взмолился о том, чтобы река не срыгнула тело его дочери.
Как минимум четыре машины жандармерии стояли у завода, не считая аккуратного грузовичка криминалистов. Габриэль въехал в открытые ворота и припарковался рядом. Огромными прыжками, с выскакивающим из груди сердцем побежал мимо разноцветных навалов. Почти сразу началась одышка, в горле засвистело, и пришлось притормозить. 2020-й… Ему стукнуло пятьдесят пять. Твою мать!
Пухленькая коротконогая женщина появилась из-за деревьев и воинственным шагом направилась к нему:
– Мсье, национальная жандармерия. Сожалею, но сюда доступ закрыт. Вы находитесь на…
Она не закончила фразу, наклонила голову и поняла смысл слова «призрак», произнесенного чуть раньше ее непосредственным начальником.
– Габриэль?
– Ты, случайно, не… Луиза? Луиза Лакруа?
Перед ним стояла уже не семнадцатилетняя лицеистка, растрепанная бунтарка с избытком косметики на лице, а женщина с длинной косой, округлыми щеками, в жандармской форме и брюках, заправленных в начищенные грубые армейские ботинки.