занимавшего в те годы пост старшего следователя, – о странных делах, над которыми тому периодически приходилось работать. Харитон мастерски сплетал реальность и вымысел, и быть может, потому Гришка до конца не верил в то, что хотя бы доля из рассказанного дедом происходила в действительности. А затем, став взрослее, и вовсе списывал дедовы россказни на старческую слабость ума. Пока не встретил меня.
– У него пульса не было, я проверил, – отозвался позади меня Гриша, но я различил в его голосе сомнение, и буквально через секунду он сдался. – Окей, Дружинин, ладно, валяй. У меня уже голова пухнет от этих Кругов, правил и законов, по которым вы живете, но попробую справиться.
Я вздохнул и поднялся, встав к нему лицом. Честно, за все время я и сам до конца не понял, в скольких случаях это срабатывает, отчего не был уверен, что моя кровь чем-то поможет. Я старался жить в стороне от мира, к которому не по своей воле стал принадлежать, забыть о том, кто я есть теперь. А уж создавать себе подобных, когда всеми силами стараешься избегать кого-либо из Круга, мне и в голову никогда не приходило. Даже в те трудные моменты, когда одиночество едва не сводило с ума.
– Вопреки твоему мнению, будто я автоматически стал специалистом в области любой сверхъестественной херни, я хочу снова тебя заверить, что это не так, – начал я, уперев руки в бедра. Мы с Гришей в тот момент напоминали отца и нерадивого сына, которому опять и опять приходилось вдалбливать простые истины. – Но накопленные путем проб, ошибок и нежелательного опыта знания говорят мне о том, что он, – я мотнул головой в сторону тела, – не умер… окончательно.
Уверен, последнее слово ой как Гришке не понравилось. Я почти слышал мысли внутри его черепушки, так усердно он пытался угнаться за сутью сказанного мной, а затем уложить это в голове.
– То есть кровь… она ведь твоя, да? – уточнил Хакимов, но ответ, кажется, был не столь важен в общей картине, поэтому я лишь кивнул, когда Гриша уже продолжил: – кровь оживит его? Так это, значит, работает?
– Теоретически для обращения, – Хакимов едва не сморщился при звуке этого слова, – необходима кровь той же особи, что ввела яд. Но я никогда прежде не производил на свет отпрысков подобным путем, поэтому действовал наобум.
– А шприцы с нацеженной кровью ты, видимо, таскал специально на такой случай? – поддел Гриша и фыркнул с плохо скрываемым отвращением.
Я промолчал, с него на сегодня хватит откровений.
– Ладно, долго еще ждать? – в нетерпении спросил Хакимов. Я заметил, как его взгляд на мгновение обратился мне за спину, вероятно, проверяя, не восстала ли наша жертва из полумертвых, а затем он отодвинул тюль и выглянул в окно. – Казанцев может начать беспокоиться и вломиться сюда без предупреждения. Я не хочу втягивать парня в это, – он кивнул в сторону кровати.
– Гриш, послушай, – я ущипнул себя за переносицу и на секунду прикрыл глаза. Я тоже не хотел быть втянутым, но спросил ли Григорий об этом меня? Нет. Я бы мог отказаться, послать куда подальше и самого товарища Хакимова, и его