за металл изящной колонны, согретый солнечными лучами, и начала карабкаться наверх. Как только она добралась до первого балкона, то юркнула в тень за перилами, и листва защекотала ей сзади шею, путаясь в ее каштановых кудрях. Из дома за окном доносился шум суматошных слуг, которые носились с приготовлениями к вечерней трапезе, и оттуда тянулся едва уловимый аромат пота, соленый и сладкий одновременно, манящий Эмили.
Осторожничая, чтобы издавать не больше шорохов, чем привидение, Эмили вскарабкалась по узким железным колоннам на третий этаж здания. И снова она скрылась в тени, поджидая, чтобы убедиться, что ее никто не заметил, а затем выпрямилась и встала, вглядываясь в здание напротив, изучая каждую его деталь.
Прошло уже две недели после жутких событий в соборе Сен-Луис. Согласно отчетам и рапортам, ее младший брат, Себастьян, единственный живой наследник династии Сен-Жерменов, был смертельно ранен, из его горла в буквальном смысле вырвали кусок плоти. Неделю назад по французскому кварталу разлетелся слух о том, что монсеньор пришел и ушел, обговорив детали прощальной церемонии, однако последние приготовления к похоронам так и не были закончены.
Все это заставляло Эмили нервничать, а она ненавидела подобные ощущения. Ей необходимо получить ответы на свои беспокойные вопросы, чтобы она спокойно могла приступить к следующей фазе своего грандиозного плана. Поэтому-то она и стояла теперь на заброшенном балконе напротив ресторана «Жак», пытаясь разглядеть хотя бы намек на фигуру своего брата в окнах, на то, что он мог невероятным образом выжить.
Прошел час, но Эмили продолжала щуриться и всматриваться. Она скрестила руки на своей худенькой груди. Нет, невозможно, чтобы Бастьян выжил после того, как такой сильный вампир, как Найджел, почти что оторвал ему голову. Ни одному смертному не под силу вынести подобные мучения. Быть может, было бы поэтичнее, если бы Бастьян погиб в огне, однако подобной участи Эмили не желала никому, даже худшему из своих врагов. Такой смерти – медленной и мучительной, когда задыхаешься от копоти и собственных криков, – не заслуживает никто.
Ее пальцы пробежали по неровной коже на шее. Даже темная магия, которая превратила ее в волчицу, не смогла полностью исцелить те увечья. Уверенность Эмили лишь росла.
Некоторые раны она носила не на коже, они навеки остались в ее душе.
Нет. Ее брат не мог выжить после нападения Найджела Фитцроя, которое она же и спланировала. А Никодим скорее погибнет сам, чем обратит Себастьяна в вампира. Риск, что ее брат просто-напросто сойдет с ума, был слишком велик, особенно учитывая случившееся с их родителями, не говоря уже о перемирии, заключенном Падшими с Братством. Если ее дядя приведет нового вампира в город, не спросив перед этим разрешения у Луки, грянет война.
Никодим не мог рисковать новой войной. Этот урок он усвоил еще в далеком прошлом. Урок, который однажды сделал его слабым. Предсказуемым. Наполнил страхами. Какая жалость, однако, что ее дяде еще лишь предстоит усвоить величайший жизненный урок из всех: существо, не