у тайки бало её имя: «Dah». «Многообещающе», – подумал Эдуард, вытираясь.
Как и все, босиком, он прошёл за тайкой в отдельно стоящий флигель, оказавшийся кинотеатром. В прохладном полумраке он разглядел возлежащего на диване Виктора, который приветственно помахал рукой.
– Привет несгибаемым труженикам Севера! – после короткого рукопожатия Виктор обессиленно откинулся на подушки. Другая тайка старательно и не поднимая головы массировала Виктору ступню. – Располагайся и расслабляйся, пожалуйста. Ничего не говори, всё потом. Я и Бориса выгнал под предлогом тебя встречать, чтобы он не приставал с разговорами.
Dah бережно укрыла Эдуарда полотенцами и спросила, какой вид массажа он хотел бы.
– Good oil massage, – ответил за него Виктор, не открывая глаз. – Это такое у нас с ними условное обозначение, то есть до ПОЛНОГО расслабления.
– Я не хочу, чтобы она полностью меня расслабляла после Бориса, – также не открывая глаз, ответил Эдуард.
– Она его не расслабляла, потому что они друг друга очень стесняются. Меня размагнитили, пока тебя Боря встречал. Он уже успел и тебе не понравиться? – лениво спросил Виктор.
– Ладно, давай потом, как ты предложил, – Эдуарду не хотелось даже воспоминаний о неприятных эмоциях.
От нежных прикосновений тайских ладоней и масла тело освобождалось от напряжения последних месяцев, а мозги – от ответственности. Как там, в пабе? Первый бокал освобождает от ответственности перед компанией, второй – перед обществом, а третий – перед семьёй. Довольно быстро проскочив первых два бокала, ласковые женские руки подвели Эдуарда вплотную к третьему.
Вечер наступил быстро, и все собрались за обеденным длинным столом под навесом, который выходил на запад в сторону океана. Даже, скорее, не выходил, а выплескивался в сторону маленького пляжа деревянными мостками. Слава Богу, Эдуард успел к середине заката. Он и раньше видел красивые закаты, особенно любил летние закаты в Москве, бесконечные и золотистые: рубиновые кремлевские звезды и яркие подсветки мостов на фоне светящегося янтарём неба были одним из красивейших урбанистических пейзажей в жизни Эдуарда. Но закат в океане не уступал по красоте, а за счёт непривычности производил сногсшибательное впечатление. Неровные струящиеся силуэты далёких облаков темнели на фоне ярчайших оранжево-бордовых красок. Эдуард остановился как вкопанный. Меняющийся постоянно цвет постепенно темнел в инфракрасную сторону, и он просто не мог отвести глаз.
Жизнерадостный женский смех расколдовал его из молчаливого созерцания красоты, и он пошел к столу.
– Такая реакция не у всех приезжих, у вас явно есть чувство прекрасного, – звонко заметила наряженная в достойный вечерний сарафан яркая брюнетка с темными влажными глазами.
– Это Алла, – коротко отрекомендовал Виктор, сидящий во главе стола. – Садись напротив, она уже на закат нагляделась за два месяца.
– А вот и не нагляделась! – бойко возразила Алла. – Я во время