мысль, что у ребёнка никого больше нет, кроме неё. Так пусть будет хотя бы дедушка, на практике доказавший, что воспитание чада для него не проблема.
Нервно оглядев массивную деревянную дверь, Шура нажала на кнопку звонка, стараясь побороть мелкую дрожь.
– Кто там? – из открытой двери выглянула… Нина!
– Позовите папу, – прошептала девушка, уже жалея о своём приходе.
– Зачем он тебе? – скривилась женщина. – Бросила его, так и оставь в покое.
Шура не спорила – покорно развернулась и ушла.
Нина отворила дверь, уверенная, что за ней стоит один из дружков Николая, что-то забывший накануне. Сожителя час назад доставили из ресторана в невменяемом состоянии, он всё бормотал, что Шурочке надо помочь. Как же ей опостылели эти разговоры! Её раздражали вид опустившегося пьяного мужчины и постоянное незримое присутствие Шурки в их отношениях. Николай, учитывая его состояние, был недоступен её гневу, поэтому она выместила всю скопившуюся ярость на подвернувшуюся падчерицу.
Наблюдая, как обречённо девушка после её слов спускается по лестнице, Нину внезапно охватил стыд. Зачем она так поступила? Насколько ей известно, Шура впервые сделала шаг навстречу отцу. Вероятно, их примирение положительно сказалось бы на Коле. Но что вышло, то вышло…
Нина ничего не сказала сожителю о приходе дочери, опасаясь справедливых упрёков.
У Шуры родился сын, из роддома она уезжала на такси. Пару месяцев назад отец начал перечислять ей удвоенную сумму, и Шура сделала верный вывод о том, что он осведомлён о внуке. Хорошо, что не придётся думать, на какие средства содержать ребёнка, ведь жильцы съехали, резонно не желая делить жилплощадь с новорождённым.
Мальчик рос капризным и эгоистичным. Теперь уже Шура в полной мере хлебнула, каково быть родителем-одиночкой. Максик плакал, как только мама исчезала из пределов видимости, бойкотировал детский сад; едва она исчезала за дверью, садился в углу игровой и тихонько поскуливал, как щеночек, получивший пинок вместо порции ласки. Он отказывался есть, спать, играть с другими детьми. Шура пробовала найти няню, но сын чурался чужих людей. Так с садиком ничего путного и не вышло. Шурка постоянно жалела малыша, так сильно привязанного к ней. Школу Максим тоже посещал без особого желания, торопясь вернуться под мамино крылышко и мамину опеку.
Шура согласилась присматривать за матерью бывшего однокурсника: та раздробила себе таз, выпав из окна второго этажа, когда мыла окно. Девушка принялась рьяно ухаживать за подопечной, делала уколы, измеряла давление и температуру. Лариса Ивановна привязалась к добросовестной помощнице и с нетерпением ждала её прихода. Илья не мог нарадоваться, что у матери появилась не только сиделка, но и компаньонка, ведь сам он работал в поликлинике на двух ставках. Пожилой даме предстояла дорогостоящая операция, и он намеревался заработать на неё как можно быстрее. Чувство благодарности переросло в нечто более ёмкое. Не просто в страсть, а в крепкое