Арлазар закончил, скакун призывно заржал. Ходящий снова не смог встать самостоятельно, и зверовщик в очередной раз усомнился, что тот справится. Но Кйорт был непреклонен. Принайтовил аарк к седлу и, опять-таки не без помощи, забрался в седло. Хигло немного сплясал влево, но твердая рука Арлазара тут же остановила его. Эдали не собирался выпускать из рук уздечку и, приободрив коня, двинулся обратно из тихого леса на звенящее черное поле с белым пятном в самом центре. Только теперь оно не стрекотало, а низко и гулко пело, перекликаясь церковными перезвонами. Зверовщик хмуро посмотрел над собой, словно ожидая, что сейчас небесная твердь расползется в стороны и оттуда покажется когтистая волосатая лапа и начнет шарить, словно в мешке. Но там плыли лишь курчавые обиженные облака, отливающие всеми цветами радуги. Арлазар выдохнул и пошел чуть быстрее, косясь на темнеющее, идущее волнами небо.
8.
Кардинал вылетел из сна, словно пробка из винной бутылки, и судорожно вцепился в бархатную обивку повозки. В горле засел комок, стало трудно дышать, словно шею сдавили гарротой. Гулко билось сердце, каждым ударом отзываясь пульсацией в висках. Грюон не сразу справился с застежками накидки от падения: пальцы дрожали и отказывались повиноваться. Кардинал дернул посильнее, думая просто оторвать несчастные крючки, но те были пришиты на совесть. Он выдохнул, прочитал про себя короткую молитву и наконец справился с устройством. Сел сгорбившись и вцепился руками в край скамьи.
За окнами забрезжил рассвет. Рыжие солнечные зайчики, играя в прятки и салки, метались по стенкам и потолку повозки. Тихий шум колес, приглушенный топот копыт о лесную дрогу, шелест ветвей в свежем утреннем ветерке. Вот щелкнул хлыст кучера. Повозка пошла чуть скорее, но так же мягко.
Кардинал выглянул в окно: по его расчетам, Глоть должна быть совсем близко. Задернул штору и посмотрел на спящего Волдорта. Старик, уткнувшись лицом в стенку, сладко сопел. Грюон протер лоб от испарины тыльной стороной ладони. Едва ли это от усталости и оттого, что они едут денно и нощно, останавливаясь лишь на краткие привалы и сменить лошадей. Кардинал облизал пересохшие губы и тут услышал, как рядом с повозкой притормозил всадник. Послышалось покашливание и легкий стук в дверцу.
– Ваша Светлость, – тихий, но настойчивый голос начальника охранения. – Ваша Светлость, вы должны это видеть.
Кардинал дернул за шнур с правой стороны. Снаружи послышался яркий, хоть и хрипловатый звон колокольчика. Повозка скрипнула и, пробежав еще немного, остановилась. Заворочался под накидкой Волдорт. Кардинал вышел, проследил, куда указывает солдат, и замер. Впереди, где-то далеко и высоко в небе, бежали черные буруны, словно штормовой океан и небо поменялись местами. Волны разлетались блестящей разноцветной пеной, обнажая ослепительно-белые прожилки, сливались в диком танце, становясь грязно-бурыми, и снова разбегались яркими красками. Вся кавалькада молча и испуганно смотрела на это. Люди, перешептываясь и молясь, подносили ладони ко лбу, но у всех на лицах был один вопрос. Он же отразился и в глазах кардинала.