в центре и все-таки оставляли кур там. Человек, который был у них там главным, писал и клялся, что отомстит. Кливленд была уверена, что это женщина, имеющая отношение к одной из ферм, но единственным, кто хотя бы изредка оказывался в офисе, был мужчина – как выяснилось, звали его Дилл. Однажды они приехали, а вывески организации больше нет, вместо нее в окне плакат о сдаче помещения. Джейни пригнулась к самому стеклу, сделала козырек из одетых в перчатки ладоней. Внутри было пусто, только опрокинутые набок картонные коробки. Поехали по следам Дилла и остановились перед старым фермерским домом-великаном в десяти милях дальше по дороге. Оставили коробки с птицами во дворе.
На следующий раз он их поймал. Джейни заносила коробку на крыльцо, чтобы спрятать от леденящего ветра, и тут сетчатая дверь распахнулась, и наружу шагнул долговязый рыжеволосый парень. Вне себя от злости. Джейни замерла. Кливленд сидела в машине с включенным двигателем у самого дома. Парень шагнул к Джейни и с силой вырвал коробку у нее из рук.
– Нельзя потише, мать вашу, – проговорил он. – Весь дом перебудите.
И исчез внутри, с грохотом захлопнув за собой дверь. Джейни расхохоталась.
Казалось, чего-то не хватает, будто таяла часть ее самой. Это прежняя Джейни отходила в тень. Жизнь, которую ей следовало бы прожить, та, в которой она вырастала и добивалась всего, чего всегда хотела (кстати, а чего?), постепенно лишалась красок, размывалась.
Получить работу инспектора – это был первый замысел, точнее первый псевдозамысел, потому что у нее не было ни малейшего интереса в том, чтобы получить эту работу, если не считать знакомства с Кливленд. Выполнять эту самую работу инспектора – второй замысел, или второй псевдозамысел, потому что работа была тупая, и Джейни не собиралась выполнять ее хорошо. Потом она занялась “ночными инспекциями” с Кливленд – третий замысел, тоже ненастоящий, хотя вообще-то прикольно.
Но, если по правде, ни один из псевдозамыслов не был ни первым, ни вторым, ни третьим. На самом деле их были сотни, тысячи. Она могла придумывать их пачками, ведь любой план, связанный с жизнью вдали от побережья, все равно был фальшивым. Даже самый старый замысел приехать сюда – и тот оказался псевдозамыслом, не более чем сказкой на ночь, мечтой маленькой девочки отправиться на поиски отца. Настоящий замысел родился у нее в голове лишь однажды – когда она решила позвонить матери и поехать домой. А с тех пор в жизни все слой за слоем складывалось невсерьез, она сознательно ничего всерьез не воспринимала и от души забивала на все, что с ней происходит. Даже фантазии о другой Джейни, той, что осталась на далеком Восточном побережье, теперь вызывали у нее презрительную насмешку, потому что отныне, где бы они ни была и что бы ни делала, ей все было смешно и на все плевать.
Однако теперь и этот замысел отступал. Замысел вынашивать одни лишь псевдозамыслы сдавал позиции, начинал производить впечатление такого псевдозамысла, за которым скрывается замысел истинный. Чтобы дотянуться до этого истинного замысла, предстояло