дождливым мороженым с фруктами? Не сходить ли в ближайшие выходные в зоопарк?
– Хочешь, я ей позвоню? – спросил отец.
Даже если они произнесут одно и то же слово, Джейни понимала, что значения у него получатся разные: контексты были разные и сами Джейни – тоже разные, но факт пересечения был очевиден, контакт не подлежал сомнению!
Вот только верхняя Джейни не собиралась доставить это удовольствие ни одной из нижних. Она и не думала позволить новой Джейни произнести то самое слово, и не думала допустить, чтобы связь возникла, ремешок защелкнулся. Она хотела утаить это слово от обеих, удержать его в своем крепком кулачке (читай: сердце). Но прежняя Джейни – подлинная, лучшая, та, которая могла бы жить дальше и добиться славы, или по меньшей мере счастья, или по меньшей мере хоть чего-нибудь, если бы не допустила одной-единственной чудовищной ошибки, – та Джейни была из них троих самой сильной. Другие две были лишь тени, тающие в ярком свете. Если кто и мог объединить обеих Джейни, то только она одна. Прежняя Джейни произнесет то, что нужно, и, если новая ее услышит, она произнесет это вместе с ней. Прежняя Джейни приготовилась раскрыть рот. Полет, сознание, время: могло произойти что угодно, даже то, чего никак не могло произойти. Джейни напрягла слух. Она скажет “нет”? Или “да”?
Кливленд знала ее под именем Оливия. Ей было семь, когда ясным субботним вечером Оливия Флорес впервые появилась у них в доме. Кливленд в это время складывала и разбирала на полу вселенную из пуговиц: галактика Сигара, Андромеда, комета Галлея с блестками. Ее мать склонилась над тем, что получилось:
– Ну-ка, что тут у нас?
Но юная Оливия в платье с турецкими огурцами и с красной помадой на губах едва глянула на пол.
– У Юпитера шестьдесят семь лун, а не десять, как у тебя тут. И ты, кстати, знала, что в открытом космосе абсолютная тишина? Там нет атмосферы, и звуку не в чем перемещаться.
Кливленд уже тогда большинство людей не нравилось, поэтому, когда она бросила черную дыру из крышки от бутылки и выпрямилась, сидя на полу, ее мать облегченно вздохнула.
Оливия пришла в ту субботу и потом приходила еще в несколько последующих суббот и в другие дни недели в безрассудной попытке спасти брак родителей Кливленд (план сработал, но некоторым людям лучше расстаться, чем продолжать жить вместе). Кливленд нравилось собирать детали будильников и прыгать на мини-батуте, но Оливия потащила ее выпрашивать сладости у соседей на Хэллоуин, никому не удавалось увлечь ее этим с тех пор, как девочке исполнилось четыре. Оливия настояла на том, что им необходимо создать группу из бубна и ксилофона, несмотря на очевидное отсутствие у Кливленд способностей. Оливия обучила ее испанским глаголам, таблице Менделеева, вальсу (сохранилось видео, где Кливленд отважно покачивается по застекленной террасе), печальной истории взлетов и падений трудовых прав в этой стране, и как приготовить тако. Оливия была умна, образованна, красива и честолюбива. Рядом с клецкоподобными родителями Кливленд Оливия казалась девочке воплощением всех лучших человеческих качеств. Она приходила посидеть