и манжеты ровно так, как ты любишь.
– Ах ты моя куколка.
– Да, я твоя куколка, малыш. – Глэдис погладила его по щеке. – И я здесь для того, чтобы облегчить тебе жизнь.
– И облегчаешь, спору нет. – Саверио наклонился к ней и поцеловал ее в губы, затем принял прежнее положение и снова закрыл глаза. Глэдис склонилась над ним, щекоча его ухо кончиком носа.
– Моя мама спрашивает, когда мы поженимся, – с нежностью проговорила Глэдис. – Хотелось бы дать ей хотя бы приблизительный ответ.
Саверио выпрямился в кресле и сдвинул шляпу на макушку.
– Я пока не готов к женитьбе, – пробормотал он.
– Да ну.
– Я не шучу. Честно – не готов я.
– Но я поняла… я думала… – Голубые глаза Глэдис наполнились слезами. Она быстро поморгала, не позволяя себе заплакать. – Ты ведь дал мне понять, что мы поженимся во время этих гастролей. Ты мне обещал.
– Когда это я обещал?
– Сам знаешь когда, – прошептала она.
– Глэдис, ты особенная девушка, но мужчинам свойственно говорить всякое такое.
Ее лицо приняло обиженное выражение.
– Ты меня не любишь!
– Этого я не говорил.
– Либо любишь, либо нет.
– Я испытываю к тебе глубокую привязанность, – заявил Саверио.
– То есть? – повысила голос Глэдис.
Саверио окинул взглядом салон автобуса. Многие музыканты уснули, а остальные недвижно растеклись в креслах, как пальто, наброшенные на спинки стульев. Ударник и тромбонист уселись на заднем сиденье со сложенным гармошкой спортивным разделом газеты. Они прикидывали, на каких лошадей поставить, как только приедут в Ричмонд.
– Привязанность – это такое чувство, – прошептал Саверио.
– Я не потому о тебе забочусь, что испытываю к тебе привязанность! Я забочусь о тебе, потому что люблю, – выпалила Глэдис. – Моя мать ожидает, что я вернусь домой в сопровождении мужа – я ей пообещала, что так будет. И вот что ты теперь намерен делать?
Саверио хотелось остаться с Глэдис, но не навсегда, и хотелось ему этого не настолько, чтобы предложить ей замужество. Он решил было сказать ей что-то осторожное и обдуманное, то тут же понял, что слишком устал, чтобы торговаться.
– Ничего, – ответил он.
– Ты не собираешься дарить мне кольцо?
– При нынешней конъюнктуре – нет.
– Какая еще конъюнктура? Кто вообще так разговаривает?
– Мужчина, который не намерен делать предложение.
– Ты только о себе и думаешь.
– Вполне возможно.
– Возможно? Так и есть. Спроси у меня, уж я-то знаю точно.
– Глэдис, а мы не можем это обсудить позже?
– Не вижу, почему нельзя этого сделать сейчас.
– Сейчас мы в автобусе. Вместе с оркестром. Хуже времени для такого разговора и быть не может.
– У меня секретов нет. Я думаю, что я тебе просто наскучила, вот в чем тут дело. Тебе надоело. – Она резко отвернулась и уставилась в окно.
Нью-джерсийская магистраль была просто