.

я бы нашел достойный тебя бриллиант, даже если бы мне пришлось самому лезть в шахту и копать до кровавых мозолей. И он был бы совсем не таким.

      – Мне все равно, какое кольцо, – вызывающе сказала она, крутя подарок жениха на пальце.

      – А не должно быть все равно.

      – Зачем ты все это говоришь? Почему стараешься испортить мне вечер?

      – Ничего я не хочу тебе портить.

      – Но ты так и делаешь! И сделал.

      – Прости. Я это сказал не для того, чтобы тебя обидеть, а просто чтобы ты задумалась о том, чего на самом деле достойна. Ведь как только ты выйдешь замуж, Черил, так оно и останется. Навсегда и навеки. Для тебя и для того болвана, которого ты выберешь.

      – Я выбрала Рикки. И вовсе он не болван! – Ее синие глаза забегали. – Он хороший парень.

      – Пусть так, – кивнул Саверио.

      – Непохоже на то.

      Черил начала обмахиваться нотами к гимну «О святая ночь».

      – Как может судить женщина? Только по знакам да признакам, – сказал Саверио. – И вот тебе знак – этого кольца недостаточно для такой чудесной девушки, как ты. Сегодня, быть может, тебе и кажется, что ты им довольна, ведь ты в восторге, тебе сделали предложение, но настанет день, когда этого брильянтика окажется недостаточно, и тогда ты вспомнишь, что я сказал тебе сегодня, и подумаешь: эх, надо было мне слушать Саверио.

      – Ты меня совсем не знаешь, – прошептала Черил. – Плевать я хотела на какие-то там вещи.

      – Посмотрим. И я-то тебя знаю. Я знаю тебя всю твою жизнь, а ты знаешь меня.

      – Я имела в виду – не знаешь в этом смысле, – пояснила Черил, глядя прямо перед собой.

      – Я хотел узнать тебя получше. – Саверио почувствовал прилив смелости – быть может, именно потому, что Черил не могла заставить себя встретиться с ним взглядом. Поэтому он сказал: – Я хотел быть тебе больше чем другом. Я надеялся…

      После долгой паузы Черил спросила:

      – Так почему же ты столько ждал, чтобы признаться в своих чувствах?

      – Я, наверное, заторможенный какой-то – идиот, в общем. Мог бы догадаться, что самую прелестную розу в саду срывают первой.

      – Ну, значит, не судьба. – Черил чинно сложила руки на коленях, совсем как сестра Доминика, только что раздавшая табели за четверть.

      – Значит, ты обо мне никогда не думала в этом отношении?

      Черил Домброски только что исповедовалась и получила отпущение грехов. Она была доброй католичкой, нынче был сочельник Рождества, и она не собиралась лгать.

      – Думала иногда, – призналась она.

      – Но не так, как о Ронни.

      – Рикки.

      – Ну Рикки. Не так, как о нем?

      – Саверио, я не намерена обсуждать с тобой подобные вопросы. Я теперь невеста.

      Черил объявила о своем статусе невесты ровно так же, как сообщила бы в анкете, что голосует за демократов, работает волонтером в Армии спасения или что кровь у нее первой группы. Она была тверда и непоколебима. Саверио ей не верил, но и переубедить ее ему не удалось, сколько ни пытался. Одну вещь он точно знал о польских девушках: они крепче той стали, что