Элизабет Чедвик

Летняя королева


Скачать книгу

Теперь все считают меня слабаком, на вторых ролях, ведомым, но я им показал, всем показал. – Лицо его скривила гримаса. – Де Лезе отрекся от своей клятвы и опозорил нас, забрав кречетов. Догадываешься, что я сделал?

      Алиенора покачала головой, настороженно глядя на мужа.

      – Я собственным мечом отрубил ему руки и ноги и приказал прибить их к воротам замка – в назидание другим. Пусть никто не смеет брать то, что ему не принадлежит, или обманывать меня.

      Глаза его казались почти черными из-за того, что расширились зрачки, и Алиенора испугалась, не зная, чего ожидать от него еще. Пред ней стоял не набожный и неуверенный юнец, а дикое и свирепое существо. Она протянула руку в перчатке и попросила:

      – Дай мне птицу.

      Людовик пересадил сокола на запястье Алиеноры, и теперь уже оба уклонялись от взмахов крыльев. Алиенора почувствовала вес птицы, ее невероятную силу. Кречет – самая большая и красивая разновидность сокола. Он уступает в силе только золотому орлу.

      – Suau, mea reina. Suau, – забормотала Алиенора на своем южном наречии. – Спокойно, моя королева, спокойно.

      Она поглаживала соколиную белую грудку, приговаривая ласковые слова. И постепенно птица перестала хлопать крыльями и перебирать лапами, цепко обхватив руку Алиеноры. На макушке кречета осталось коричневое пятно.

      Людовик не сводил глаз с Алиеноры, по-прежнему тяжело дыша, и пока она успокаивала птицу, он тоже успокоился и уже не смотрел так дико.

      – Ты поступил, как счел нужным, – сказала она.

      Он напряженно кивнул.

      – Да, как счел нужным, – повторил он и сжал кулаки. – Сугерий доложил мне, что ты потеряла ребенка.

      Ее пронзило горе и чувство вины, но она сохранила спокойствие из-за птицы на руке.

      – Этого не должно было случиться.

      – В праздник святого Дионисия, как мне было сказано, – чуть ли не с упреком произнес он. – Бог, должно быть, был чем-то недоволен. Мы, наверное, провинились перед Ним, раз Он забрал свою милость. Я помолился и покаялся в соборе Пуатье.

      – Я тоже молилась.

      Мысль о потерянном ребенке стала ее безмолвной мукой. Она ощущала потерю так, словно ее собственная жизненная искорка не загорелась. Неужели она действительно совершила проступок? Это не давало ей покоя.

      Людовик прокашлялся.

      – В Пуатье я услышал от одного священника, что наш брак не будет благословлен потомством из-за близкого родства.

      Алиенора горестно взглянула на него:

      – Священники часто говорят от себя, а вовсе не передают слова Бога. Разве церковь не связала нас браком, разве не она благословила нас с самого начала? Так неужели та же самая церковь теперь передумала из-за какой-то прихоти? – Она заговорила с жаром, и птица сразу разволновалась, захлопала крыльями. Алиенора снова ее успокоила и обуздала свой гнев.

      – Да. – У Людовика словно от сердца отлегло. – Конечно, ты права. – Он потер лоб.

      – Я прикажу сокольничему поставить здесь насест для нее, – сказала Алиенора.

      Людовик