промолчал, и тогда она повернула голову:
– Я не ребенок!
– В самом деле, – согласился он с грозной улыбкой. – Вы прекрасная молодая женщина, а я как та пчела, что опьянела от нектара.
– Как вы потеряли глаз? – Она провела пальцем, легко касаясь кожи вокруг черной нашлепки.
Он пожал плечами:
– Это случилось во время осады. Мне ударил в лицо осколок камня, только и всего.
– Болит?
– Иногда. Меня свалила лихорадка и нестерпимая боль, но я выкарабкался – выбора не было. Я и раньше нечасто смотрел в зеркало. Знаю, как высоко ценится красивая одежда и внешность, но подобный шрам почетен и не мешает мне выполнять мой долг или участвовать в жизни двора. Теперь я уже не тот юноша с горячей головой, который готов кинуться в самую гущу заварушки при первом зове трубы, поэтому не важно, что у меня меньший обзор для ведения боя.
Петронилле понравилось, что он говорит с ней как со взрослой, и ей было приятно ощущать поддержку сильного тела. Он зажег огонь у нее внутри. Ему всегда удавалось рассмешить ее, прогнать тревоги. Поначалу она относилась к нему как к отцу, но теперь она воспринимала Рауля как привлекательного и сильного мужчину. И не важно, что у него есть жена: во-первых, она далеко, во-вторых, не представляет собой ничего особенного. Наоборот, все это только добавляет пикантности.
Девушка прикрыла один глаз ладошкой и попыталась представить, как он видит. Рауль с улыбкой наблюдал за ней, но потом все-таки чуть резковато заметил:
– А теперь вообразите, что не можете отнять руки и будете так смотреть на мир всегда.
Петронилла тут же пожалела о содеянном:
– Извините, я вовсе не хотела вас обидеть.
– Я знаю, doucette, но в моей жизни много такого, чего вы не способны понять.
– Но я могла бы попытаться с вашей помощью.
– Быть может.
И он ушел, смешался с компанией. Петронилла наблюдала за ним с упавшим сердцем и гадала, не ее ли последнее замечание заставило его уйти. Он так и не вернулся к ней, переходя от одной группы к другой – там бросит слово, здесь кого-то тронет за плечо, посмеется чьей-то шутке, сам пошутит. Он без труда находил, что сказать любому, не задумываясь ни на секунду. Пусть его лицо испещряли шрамы прожитых лет, но двигался он грациозно, и у него было крепкое, поджарое тело.
Рядом с Петрониллой устроился молодой рыцарь, и она нарочито начала флиртовать с ним, наблюдая за Раулем краешком глаза. Он тоже время от времени смотрел в ее сторону, улыбался, но продолжал свои обходы, явно не собираясь к ней возвращаться.
Когда придворные готовились вернуться в замок, Петронилла подошла к своей кобыле. Конюх присел, чтобы подсадить ее в седло, но она сделала шаг назад и нахмурилась:
– Лошадь охромела на переднюю ногу. – Девушка указала пальцем. – По-моему, не стоит садиться на нее.
Конюх провел ладонью по холке животного и копыту, которое оторвал от земли и как следует рассмотрел.
– А по мне, так с ней все в порядке, хозяйка.
– Я же говорю, она