ситуациях. Опасаться необходимо, но без парализующего ужаса.
Способность терпеть ток не поддавалась тренировке. Кичига пробовал пропускать сквозь себя вольты, постепенно увеличивая время мучений. Затем, бросил. Все зависело от особенностей кожи, а она у него оказалась обыкновенной. Он и сам был обыкновенным, усредненным, словно икринка из массы будущих головастиков. И это вызывало неприязнь к себе. Для чего он, вообще, рожден?
Некоторые романтики утверждали, – аномалии открывают суть любого сталкера. Якобы, зону не обманешь, мгновенно сорвет маски. Кичига не доверял этим басням. Излишняя впечатлительность вредит. Хотя, иногда прислушивался к легендам.
Стало совсем темно, и звезды, заискрились своими загадками. Где она, звезда Кичиги? В чем ее подсказка?
…Шар появился в палатке внезапно, словно и был тут. Он всегда заставал врасплох. Но Кичига усилием подавил страх, медленно поднялся и, сжав кулаки, уставился прямо в середину светящегося гостя.
Шар, размером с кулак, застыл в полуметре напротив лица Кичиги. Он не освещал всю палатку, а только бросал отсвет на искаженное, скрывающее страх лицо. От шара исходили странное жужжание, треск. Он медленно вращался против часовой стрелки. Так же стрекочут, по словам любителей мистики, привидения, призраки и не заговаривают первыми, ожидая вопроса.
Лицо уже чувствовало сильный жар. Середина шара светилась ярче, а по краям будто сыпались искры, растворяясь в темноте. Запахло серой…
– Ну? – сквозь зубы выцедил из себя Кичига. – Давай… Жги! – Он понял, что контакт состоялся, но контакт агрессивный, в силовом поле «кто – кого». Возможно, слишком грубый контакт, но менять ситуацию было поздно. Если шар уйдет, значит он понял, с ним можно разговаривать… И может – приручить? А значит, посылать куда надо…
Но шар медлил. И это вызывало злость. Он не атаковал, но и не отходил, словно раздумывая, что ему делать. В какой-то момент Кичига дрогнул, потому что, все – же, был человеком. И это была его последняя ошибка. Он потерял самообладание.
– Не уйду! Бей!
Шар изменил цвет и медленно двинулся к открытому рту Кичиги. Затем вплыл в орущую пасть.
Дальнейшее произошло, с точки зрения земного наблюдателя, за несколько секунд. Шар не сразу убил Кичигу, а словно желая помучить, слегка понизил жар. Сначала обгорел и оторвался расплавленный язык. Затем прогорели гортань и щеки, а глазные яблоки вытекли из глазниц и повисли на желейных нитях. Шар пожелал не испепелить, а максимально обезобразить облик Кичиги перед смертью.
Последнее, что мелькнуло в дымящемся сознании Кичиги, – фигура лежащего в загаженном подвале Тюкина и его застывшие глаза, направленные в сторону своего ученика.
– Ты! – пролетело судорогой ненависти в мозгах Кичиги, которые уже плавились, превращаясь в месиво и вытекая из трещин лопнувшей от жары черепной коробки. Черепа, который в свою очередь, не обгорел весь, превратившись в то,