потемневшими от времени обветшалыми домами и одноэтажными же прочными зданиями магазинов ещё купеческой постройки.
Он не имел ни малейшего представления, где можно приобрести оружие, и решил поспрашивать у мужиков, торгующих запчастями, механизмами и разным железным хламом, разложенным прямо на земле, на подстилках.
На вопросы о пистолете или обрезе одни продавцы обалдело и немо раскрывали рты, другие отвечали, что такими вещами здесь не торгуют, третьи советовали купить в магазине ружьё и самому укоротить ствол и срезать приклад. Разные были советы. Костя слушал, поддакивал и, выборочно, переходил к другому продавцу. Мужики же, глядя ему вслед, толкали друг друга в бока.
– Слышали, пушка вон тому понадобилась!
– Застрелить, видать, паразит, кого-то надумал.
– Да у него и морда-то вроде не бандитская.
– Сейчас по морде не каждого разберёшь.
– А может, от бандитов и хочет защититься?
– Да разве от них защитишься – если надо, всё равно прибьют, и пистолет не поможет.
В воскресенье Костя подался на тот же рынок. Прошёл ряды с железками, думал пройти попозже ещё раз, двинулся дальше, дошёл до крытых молочных прилавков, оглянулся и увидел увязавшегося за ним сухонького старичка. Тот моргнул глазами и негромко сказал:
– Отойдём в сторонку. Ты иди вперед, а я за тобой.
– Что вам надо?
– Ничего… Я как раз по твоему делу.
Вышли за пределы рынка и, миновав наружные ларьки, повернулись друг к другу.
– Говорят, ты наган спрашивал, – сказал старик, утирая пальцами мокнущие ноздри.
– А он есть у вас?
– За двадцать тысяч уступлю.
– За двадцать?! Сначала посмотреть надо.
– Кто ж покупает не глядя…
– Тогда доставай.
– Да кто на людях такой штукой торгует? Он у меня дома.
– Тогда пошли домой.
Миновав один квартал, пересекли наискосок улицу, и старик остановился возле неказистого дома, крытого латаным толем. Во дворе, окружённом покосившимся тесовым забором, остановились у двери сарая. Подняв руку, старик щёлкнул выключателем на притолоке, открыл лаз погреба, осветившегося изнутри электричеством, и пригласил следовать за собой. Костя выглянул наружу, проверяя, нет ли какого подвоха, вошёл в сарай и ступил на перекладину лестницы.
В просторном, сухом, похожем на комнату узорчатом каменном погребе дореволюционной кладки старик выпростал из стены один из кирпичей и достал из показавшейся полости тяжёленький таки тряпичный свёрток. Развернул. На промасленной ткани лежал револьвер.
– Ну как, нравится? Дед в двадцатом году забрал у убитого белого офицера, у прапорщика молоденького – пацан, рассказывал, был совсем, – сказал старик, разглядывая оружие оживившимися глазами. – Перед фронтом, как война началась, дед передал моему отцу. А от него ко мне перешло.
– А что сталось с дедом и отцом?
– Да убили обоих, сначала одного, потом второго. Отца-то