собрались над Востгомом. Закрыв глаза от безысходности, молясь всем святым, она застыла на миг, но душераздирающий стон вынудил открыть глаза.
Под ногами валялась верная Инария. Один выстрел и стрела попала ей прямо в сердце. Горячая кровь ошпарила кожу Лиэф. Пышная шкура рыже – белого цвета залилась багровой краской. Безжизненные пустые глаза смотрели в пустоту. Не слыша ни призренных слов, ни криков, она гладила лису, что-то приговаривая. Ничего не происходило, слишком поздно. Время остановилось. Бездыханное тело лисы лежало неподвижно.
«Где дети? Где дети?», только это волновало её в тот момент. Оглядываясь по сторонам, не увидев лисят, она успокоилась, понимая, что те в безопасности и успели убежать. Главное, чтобы их не нашли. Держа Инарию на руках, Лиэф уткнулась в окровавленный воротник. Чьи-то руки схватили лису, пытаясь вырвать её из объятий.
– Тогда гори вместе с трупом гадкой твари! – с ненавистью кто-то фыркнул в толпе. Она ощутила, как сгусток слюней упал ей на руки.
Женщины, мужчины, старики, дети, было слышно много голосов. Всё смешалось в один устрашающий гул. Летели камни, колкие слова. Это были они, те самые люди, которые ещё недавно так обожали, боготворили и любили свою королеву. Те, кому она помогала, кормила, лечила, делала все для их блага.
«Как быстро люди превращаются в жестоких судей и нелюдей», ужаснулась она, крепче прижимая Инарию, но кто-то очень сильный смог вырвать бездыханное тело из её хрупких рук. Она не проронила ни слова. Молча и гордо несла свою ношу. Подвешенная над костром Лиэф пыталась расслышать голос короля. Найти его в толпе и молить: «Храни наше дитя. Не тронь! Оставь в живых»!
Но Фирса не было. Трусливый король не осмелился прийти на казнь и посмотреть ей в глаза. На неё глядели лишь тысячи презирающих злобных людей, что когда-то смотрели на неё с восхищением. Тот, кто отобрал лисицу, кинул ту, словно тряпку под ноги Лиэф. Горько заплакав, она взвыла и бросила в толпу.
– Я не прощу! – вспыхнуло пламя. В полном молчании глотая боль, она горела на костре предательства, лжи и ненависти.
Королева умирала, а король бежал в её покои.
– Собирайся! – наорал он на Анне. – Собирайся быстрее! Бери всё, что нужно. Ты с ребёнком отправишься жить в хижину возле густого леса. Теперь только ты будешь её растить, – жёстко, с отвращением, сухо рявкнул он, презрительно глядя на своё дитя.
Анне мигом собрала необходимое, прижимая Леуну к себе так крепко, словно боясь, что вот-вот кто-то отнимет её. Пока Анне собиралась с мыслями и эмоциями, после услышанного в дороге о королеве, она не заметила, как уже входила в хижину с малюткой на руках. Слёзы лились рекой, размывая грани реальности. Добрые глаза наполнились скорбью. Она утратила свой жизнерадостный вид. Улыбка не сходившая с лица, заржавела, сковывая кожу. Анне постарела.
– Бедное дитя осталась сиротой.
Принцесса
Стоя в полумраке в середине