поздно: химическая реакция произошла, и ход ее для девушки был необратим. Виктор тогда и не понял, что произошло между ними, и почему Ирина пришла к нему в общагу дождливым осенним вечером и попросила поцелуя, после которого, рыдая, призналась, что любит только его и просит лишь об одном: или прогнать ее прямо сейчас раз и навсегда, или не прогонять уже никогда. И Виктор не прогнал, а почему-то неожиданно для самого себя как должное принял дар ее любви и охотно стал распоряжаться им по своему усмотрению. Он испытывал к ней исключительно влечение, которое обострялось и совершенствовалось с каждой их встречей. Через месяц Ирина сказала, что более не может обманывать мужа, и еще через два месяца поселилась на этаже Виктора, втридорога заплатив за однушку. Теперь юноша мог, не мешкая, удовлетворять свои сексуальные потребности, которые становились все изощренней, но ощущения от их реализации были, напротив, все менее острыми. Притупленное чувство требовало все новых и новых фантазий, которые в итоге реализовывались в разврат как форму потребления чужой любви. Разврат, конечно, давал разрядку нервной системе, утомленной ежедневной гонкой за знаниями на длинной дистанции учебного процесса, но у него была и оборотная сторона: он выхолащивал чувства молодого человека, надолго формируя иммунитет к самому земному из всех – толерантность к любви. Ирину обижало, что Виктор практически перестал целовать ее, и губы ее, созданные самой природой для жарких поцелуев единственного, были вынуждены каждый раз плотно обхватывать лишь малую часть любимого и через минуту-другую заполнять все небольшое пространство, расположенное за ними. Эта процедура была обязательной и предваряла собой любые сексуальные требования Виктора. Но такое обращение с нею, однако, не лишало девушку надежды на прекрасное будущее, ибо юноша никогда не предохранялся, а значит, имел серьезные намерения. Ирина, как чуда, ждала беременности, она являла собой для нее все: оправдывала ее уход от мужа – невинной жертвы ее безумной любви к другому мужчине – и спасала от греха Виктора, превращая сексуальные забавы с чужой женой в поле собственной ответственности за судьбу теперь самых близких ему людей – его будущего ребенка и женщины, которая явит ему это чудо. Беременность наполняла жизнь смыслом. И когда наконец Ирина почувствовала изменения в своем организме и подтвердила их несколько раз для надежности тестами, казалось, что вечная весна в одночасье ворвалась в ее жизнь. Еще до замужества она могла долго и детально фантазировать сцену сообщения пока безликому мужу известия о своей беременности. Представляла, как его глаза наполняются радостью, словно новогодние бокалы искрящимся вином. Крепкие нежные объятия и благодарный поцелуй, приносящий легкое опьянение и полное спокойствие.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте