секретарш, печатные машинки, телефоны и мощные радиоприемник: «Основательный человек».
Ландесгруппенляйтер присовокупил к бумагам герра Рихтера хвалебную, рекомендацию. Через два месяца он вручил герру Теодору свидетельства о чистоте происхождения. Герр Рихтер был истинным арийцем, как и его жена с дочерью. Документы вернулись в сейф, стоявший в кабинете герра Теодора.
Они ничем не рисковали.
Настоящая семья Рихтеров десяток лет, как лежала в земле, в пустынных, жарких степях юго-запада Африки, рядом с пепелищем фермы. Даже после передачи колонии под протекторат Британии, в тех краях оставалось много немцев. На отдаленные поселения часто нападали кочевники. У всех в памяти была война, устроенная неграми в конце прошлого века. Пожару и убийству поселенцев никто не удивился.
Герр Рихтер занимался импортом и экспортом. Он арендовал банковские ячейки и часто появлялся в хранилищах с элегантным саквояжем от Гойара. Банки строго следили за неприкосновенностью операций. Герр Рихтер оставался в помещении один.
Предварительно он посещал склады в порту. Контора часто получала грузы из Европы. Сеньора Рихтера хорошо знали таможенники. Товары всегда приходили одинаковые. Рихтер импортировал английские ткани, чай, специи. Досмотр проходил формально.
Рихтер сказал Далдорфу, что покидает Буэнос-Айрес. Коммерсант хотел перевести дело на родину предков, в Цюрих. Ландесгруппенляйтер улыбнулся:
– Может быть, сразу в Германию, Теодор?
Они давно называли друг друга по имени. Герр Рихтер покраснел:
– Это большая честь, Юлиус. Посмотрим. Может быть, позже, когда Марта подрастет…, – дочери Рихтеров исполнилось двенадцать. Осенью Рихтеры отправили Марту, в закрытую школу, в Альпах. Они провели зиму в Буэнос-Айресе. Герр Рихтер уволил сотрудников, с тройным окладом, они продали особняк. Далдорф выдал им рекомендательные письма, для руководителя отделения национал-социалистической партии за границей, в Цюрихе.
Для всех, они отплывали из Буэнос-Айреса в Ливорно.
На самом деле, герр Рихтер нанял мощный «Линкольн». Ранним утром они с женой уехали на север, в Монтевидео. За ними отправились ящики с мебелью, коврами и домашней утварью. Груз доставили на пакетбот, идущий в Мексику, в Веракрус. Оттуда имущество Рихтеров ехало в Нью-Йорк, а потом в Италию.
Марта, обреталась не в Швейцарии. Теодор осенью отвез дочь в Америку. Отец поместил ее в школу Мадонны Милосердной, лучший в Нью-Йорке католический пансион для девочек. Марта, как и родители, свободно говорила на английском языке.
– Так лучше, – сказала Анна мужу, – в Мехико мы будем жить раздельно. Марте было бы с нами неудобно. Заберем, все, что нужно, из Нью-Йорка, и отправимся в Европу.
В Нью-Йорке их тоже ждали кое-какие, аккуратно упакованные ящики. Предложение Далдорфа было заманчивым, однако Теодор сказал жене дома, за чашкой кофе:
– Москва