задними ногами. Этими ножищами они отталкивались от земли и прыгали так далеко, что Рыжик от удивления вспорхнул и на всякий случай взлетел повыше. Мало ли что? Вдруг эти чудища начнут прыгать не в длину, а в высоту?
И вдруг он увидел такое, отчего чуть не поперхнулся. У одной из длинноногих зверюг было… две головы!
– Кар-раул!!! – закричал Рыжик. – Спасайтесь, кто может! Они двухголовые!
Но не только люди в машине – даже Чанга не проявила особого беспокойства при виде такого чуда. А моряки и вовсе вели себя странно. Вместо того чтобы спасаться бегством, они смеялись, указывая на страшилищ, и говорили при этом странное слово «кенгуру».
Кенгуру тем временем оказались на другой стороне дороги и начали… размножаться, да так быстро, что Рыжик лишь диву давался. Из меховой сумки на животе матери выбирался кенгурёнок и сразу же принимался скакать по траве, играть с другими кенгурятами и хулиганить так же, как хулиганят все прочие дети на свете.
Скоро все кенгуру стали одноголовыми, потому что дети, которые выглядывали раньше из маминых сумок, резвились на лужайке, а мамы и папы мирно щипали траву.
– У нас в Австралии полно всяких сумчатых, – говорил фермер, продолжая движение. – Есть сумчатые белка, куница, волк, медведь (мы его зовём коала), и даже дьявол.
– Дьявол? – удивились моряки.
– Именно так, друзья мои! Но я не рекомендую с ним встречаться. Это такая бестия, что хуже не бывает.
«Хорошо, что мы не сумчатые, – подумал в это время Рыжик. – Каково было бы маме летать с сумкой на животе?».
30. Гостеприимство по-австралийски
Рыжик был городским воробьём и только пару раз летал с отцом и братьями на ближайшее к городу поле поклевать созревших зёрен. Теперь, попав на ферму, он одурел от счастья: кругом, куда ни сунься, можно было пообедать. Вкусное виднелось в кормушках овец, лошадей, коров, под клетками кроликов – всюду!
– Живут же некоторые! – чирикал воробей, пробуя дармовое угощение и там и тут. – Ну-ка, дядя, а у тебя что? – спросил он буланого жеребца, который мирно хрумкал овёс. – Овсянка, сэр? Ну ладно, поклюём овсянки.
Жеребец покосился на заморского нахала своим лиловым глазом, но ничего не сказал.
Совсем по – другому вели себя хозяева птичьего двора. Рыжик и не посягал на их корм, потому что сытно пообедал у жеребца, но даже простого знакомства никто не захотел поддержать. Едва воробей затеял игру с цыплятами, как налетела курица – наседка и с громким кудахтаньем прогнала незнакомца. Он вовремя оглянулся назад и увидел огромного индюка, который бежал к нему тоже не с лучшими намерениями. С третьей стороны, по змеиному вытянув шею, к гостю спешила серая гусыня.
Воробей едва успел вспорхнуть на забор.
– Оч-чень гостеприимно, оч-чень! – насмешливо чирикнул он. – Будете в наших краях, милости прошу!
Рыжик повернулся к птичнику задом, чтобы выразить его обитателям своё отношение… и чуть не свалился к ним от ужаса: прямо перед ним, клюв в клюв, стояла такая птица, по сравнению с которой бедный воробышек