все может случиться, – говорил он с напором, – и вы столкнетесь с тем, кого ищете, на улице нос к носу и узнаете его по фотографии в бумажнике, и будете уверены, что вот он перед вами, ошибка невозможна. Тогда есть шанс, что он откликнется на имя, которое вы помните, и вообще согласится, что он – это тот, которого вы так бесцеремонно разыскиваете, может быть вопреки его воле. И вы будете думать, что достигли своей цели, но это – навряд ли, ведь шанс так ничтожен, что даже и говорить о нем не стоит, потому что город М. не так мал, как может показаться с первого взгляда. Он конечно не чета столице, но есть многое в городе М., что не открывается так сразу, и его не окинуть одним взглядом, надеясь выхватить нужное лицо. Если вы глянете в карту – и я принесу вам карту – то станет ясно, как он запутан, какие фигуры можно вычертить, следя карандашом за одной единственной улицей, а улица тут не одна – сотни. И людей здесь немало, и все они разнятся – можно прожить всю жизнь и не понять, кто есть кто, так и случается с большинством, а не все из них глупы, далеко не все. Здесь многие ищут многих, иные из них были когда-то на виду, а сейчас поди узнай про них что-нибудь – ничего не слышно».
«Пусть ваш знакомый и есть что-то выдающееся, – продолжал Пиолин, успокаиваясь понемногу, – но ведь бывают и другие не хуже, бесполезно у всех спрашивать, где тут этот имярек, который из себя то-то и то-то. В лучшем случае вас просто выслушают, да и пойдут своей дорогой, а могут ведь и усмехнуться за спиной, а то и в лицо. И недомолвки не помогут, пусть каждый намек имеет свою цену, но цена невелика, а белые нитки не спрячешь… Конечно, не хотите говорить – не надо, – вздохнул он, – мое дело предупредить – из дружеских чувств, да и по долгу службы, потому что, как знать, сколько вы здесь пробудете. Может и недолго совсем, вы вон и сами не имеете понятия, а время лучше бы потратить с пользой – с вашей же пользой, не с моей. Бывает, бывает обидно, когда с лучшими намерениями, но – натыкаешься, и намерения впустую… Лучше б вы уж не хитрили, – покачал он головой, увлекая меня к двери и пропуская вперед, – лучше б вы уж сказали сразу, что отвечать не хотите, хотя, впрочем, дело ваше…»
Мы шли по гостиничному коридору, и мне теперь было неловко, я позабыл свое раздражение и думал, что Пиолин обиделся на меня вовсе ни за что, но его лицо не выражало никаких эмоций. Он выглядел теперь точно так же, как в самом начале нашего знакомства, и даже гвоздика в петлице посвежела и приобрела первоначально опрятный вид. Учтиво показывая мне путь к лифту, Пиолин обращал внимание на вычурные люстры в коридоре и новую ковровую дорожку как признаки гостиничного благополучия. Он поблагодарил меня от имени всего персонала за то, что я решил остановиться именно здесь, и заверил, что сервис отличный, служащие вышколены, а горничные тихи и скромны, причем среди них попадаются прехорошенькие. Затем он посетовал, что сейчас на океане ветрено, из-за чего большинство номеров пустует, и сообщил, что в отпускное время комнату здесь не снять. «Все занято, молодой человек, вы не поверите,