.

Хозяину, генералу Аристарху. Хотя он редко бывает в поселке, у него в Зоне есть кабинет-квартира.

      – Прямо любопытно стало. И чем он так страшен?

      – Властью, Машенька, властью. На территории поселка, Зоны и ближайшего города он власть абсолютная.

      Я потерла занывший лоб.

      – Ты его ненавидишь?

      Посмотрев на меня, на Анну, на сержантов, а затем опять на меня, Гена кивнул:

      – Да… Но, опережая твой вопрос, скажу – я, да и многие в поселке жить без Топи не можем. По медицинским показаниям.

      – Понимаю. – Я зевнула. – Мне Аня в прошлом году рассказывала. Правда, я не все до конца поняла…

      Глаза мои сомкнулись, и я привалилась к плечу Гены. А он, глотнув коньяка, как пива, зашептал мне на ухо:

      – А если честно, Маша, то столько денег и такой свободы в научных исследованиях я не смогу нигде получить. Мы с ним ненавидим друг друга, но не можем…

      – Угу, угу, – пробормотала я и уснула.

      Проснулась, когда вертолет сел на плацу военного поселка. До земли развернули небольшую лесенку, с которой я не преминула бы навернуться, но поддержал Геннадий. Хавронью приземлили самым простым способом. Один сержант выкинул ее из вертолета, второй поймал и тут же завалился в снег под ее тяжестью.

      На наш выход сбежалась посмотреть половина поселка. Аню выгружали аккуратно, передавая носилки из рук в руки. Ее перенесли в навороченный «Хаммер». За руль сел Гена и куда-то умотал, помахав мне на прощание рукой.

      Вертолет поднялся, а я осталась стоять на снежной площади под любопытными взглядами незнакомых людей, с военным ватником на плечах, с прижавшейся к ногам Хавроньей, накрытой старой курткой.

      С одной стороны плаца стояло типичное двухэтажное здание столовой и Дома культуры. Еще четыре кирпичных здания смахивали на казармы. Отдельно стояли десятки деревянных домиков с резными раскрашенными наличниками. Вообще поселок был красивый.

      Жители, большинство из которых составляли мужчины в военной форме, рассмотрев такую красоту, как я, издалека поздоровались и стали расходиться.

      Но две отдельно стоящие женщины с детьми наблюдали за мной особо пристально. Детишки, мальчик и девочка лет по пяти, понимающе переглянулись между собой. Мальчик сделал несколько шагов вперед и повис на шее Хавроньи.

      Толстушка, держащая за шарф девочку, подошла ближе.

      – Вот это да! Таких гостей у нас еще не было. – Она протянула руку: – Татьяна.

      Вторая женщина, худее Тани раза в три, с раскосыми глазами якутской богини, свое имя пропела:

      – Ари-инай.

      – А я Маша, – устало сообщила я. – И понятия не имею, что мне теперь делать, куда идти и как пристроить вот эту животину.

      Животина мелко дрожала под съезжающей военной курткой и смотрела на маленького Сережу жалостливыми глазками.

      – При-икольно.

      Аринай разговаривала как человек, никуда не спешащий, нараспев и медленно. Зато Татьяна говорила быстро и без умолку.

      – Нас предупредили о твоем приезде, мы подруги Ани. Будешь