кровь заливала дорогу, и Прямой отметил, что как минимум две пули попали в голову. Профессионалы! Похоже, прав был Гриша – чехи! Он повернулся, и тут же заметил у стены, с раскинутыми вширь ногами неуклюже сидящего человека, похоже, мертвого, в черных джинсах и черной же расстегнутой до пупа рубахе. Шею убитого широким кольцом охватывала массивная золотая цепь, а голова была упакована в маску с прорезями. Рядом с убитым валялся АКМ. «А этого кто?» – успел подумать Прямой, прежде чем шагнул к трупу и потянул вверх край маски. Лицо было незнакомое и явно славянское. Но у Гриши не могло быть пушки. Никак! Гриша был не боевиком, скорее – доктором2 без практики, хотя и весьма авторитетным.
Собирались люди, и пора было по-тихому сваливать. «Откуда сразу столько народа?» – удивился Прямой, протискиваясь наружу сквозь все прибывавшую толпу.
– Да их человек десять было! – орал какой-то нетрезвый мужик в синей майке. – Я из окна видел, они разбежались, кто куда, и все шмоляли из пушек.
– Да не десять, не ври, – перебила его полная гражданка с большой продуктовой сумкой, – я напротив, у гастронома была и видела все, как было: человека два-три на двух машинах, иномарках. А из этой машины выскочил один и этого, что валяется, прибил, а сам убег. А те уехали…
С включенной сиреной подъехал милицейский УАЗик, и тут же два «жигуленка»; за ними РАФик бесполезной уже «скорой помощи».
«Будет ментам работы с очевидцами, – размышлял Прямой, – долго придется концы мотать, ну, и хрен бы с ними…» Надо было забрать машину: на «мерине»3 – куда сподручней. Братву собирать надо… пробить ситуацию через своих в конторе… доставать от оружейника арсенал. Надо, надо… Голова шла кругом, и изрядно подкручивал ее злосчастный Павел Иванович, никак не желающий убираться в свое небытие, и все маячащий пред глазами. «Уйди, Паша, не до тебя! – взмолился Прямой. – Потом разберемся с тобой, потом». Итак, чехи и кто-то с ними. Кто? Кто-то из наших? Из конторы?
Он уже поравнялся с гастрономом, в просторечии именуемом «Петух», и перешел на другую сторону улицы к извечно стоящему здесь дощатому забору, за которым укрывались странные старинные палаты купцов Подзноевых. Странные, потому что реставрировались без видимых результатов, невесть сколько лет, возможно, что и с самого восемнадцатого века, когда по роковому стечению обстоятельств были выстроены рядом с другими палатами – именитого купца Поганкина. Наверное, из-за этой ошибки два столетия спустя все отпускаемые на реставрацию деньги уходили на более значимого соседа – Поганкина. Дома же Подзноева превратились в эдакий раритетный долгострой, укрытый от горожан глухим забором. Около этого-то именно забора Прямой замедлил и еще раз обернулся на место давешней трагедии, когда вдруг из-за угла его кто-то тихо окликнул:
– Эй, мил человек…
* * *
– Эй, мил человек! Подойди, будь ласков! – позвал его кто-то из-за угла и помахал рукой.
Прямой сделал несколько шагов