отличался завидным самообладанием. Дирижер зашагал вперед, по цветам, словно вовсе не замечая их, и обвел взглядом зрительный зал. Улыбнулся, отвесил поклон, и по его знаку оркестранты встали со своих мест, дабы принять свою долю аплодисментов. Дирижер поклонился еще раз, вернулся к актерам и встал между Флавией и тенором. Вчетвером они шагнули к рампе и поклонились – и еще раз, – все так же демонстрируя публике признательность и радость. Аплодисменты стали чуточку тише, и Флавия, уловив этот миг, жизнерадостно помахала рукой, словно собираясь сесть на корабль или поезд, и повела своих коллег-мужчин за кулисы. Зрители хлопали все слабее, и когда стало ясно, что певцы больше не выйдут, аплодисменты постепенно сошли на нет. Только одинокий мужской голос выкрикнул с балкона: Evviva Flavia![4] – восклицание, на которое остальная публика отреагировала бешеными рукоплесканиями. После этого стало тихо, слышались лишь приглушенные разговоры и невнятный шум зрителей, медленно продвигавшихся к выходу.
2
За кулисами можно было уже не притворяться. Флавия молча повернулась и пошла к гримерным. Трое мужчин так и остались стоять. Тенор смотрел ей вслед с тем же выражением, какое было на лице у Каварадосси, когда он думал, что лучше умереть, чем навсегда лишиться возлюбленной: Oh! dolci baci, o languide carezze![5] Баритон, исполнитель роли Скарпиа, уже вынул телефони́но[6], чтобы позвонить жене и сказать, что через двадцать минут будет в ресторане. Дирижер, которого интересовало лишь то, чтобы Флавия выдерживала нужный темп и хорошо пела, молча кивнул и направился к себе.
Идя по коридору, Флавия зацепилась каблуком за подол своего алого платья и упала бы, если бы не ухватилась за помощницу костюмера. Девушка оказалась на удивление сильной и сообразительной: моментально схватила певицу в объятия и, несмотря на ее вес и силу толчка, смогла удержаться на ногах.
Едва восстановив равновесие, Флавия высвободилась и спросила у нее:
– Вы в порядке?
– Ничего страшного, синьора, – ответила девушка, потирая ноющее плечо.
Флавия коснулась ее руки.
– Спасибо, что не дали мне упасть, – сказала она.
– Сама не знаю, как это получилось. Я просто подхватила вас. – И после недолгой паузы девушка добавила: – Одного падения за вечер вполне достаточно, верно?
Певица кивнула, еще раз поблагодарила ее и пошла дальше. Подойдя к гримерной, Флавия взялась за дверную ручку и замерла. Женщина слегка подрагивала – запоздалая реакция на падение плюс привычный всплеск адреналина после выступления. Чувствуя легкое головокружение, Флавия свободной рукой взялась за дверной косяк и закрыла глаза. Прошла минута, другая… Наконец голоса в глубине коридора заставили ее собраться с силами, открыть дверь в гримерную и войти.
Розы, розы, розы… Они были повсюду. Флавия задохнулась от изумления. Столы были заставлены вазами, в каждой – не меньше дюжины цветов. Певица вошла в