тэ, аморе – для тебя, любовь моя, – дал он половинку Маше.
Он каждый раз сам разрезал или яблоко, или грушу и давал половинку Маше, а вторую себе.
«А целое, наверное, нельзя, – с издевкой думала Маша. – Оно, наверное, дорого стоит.
Докурив сигарету, Къяра сказала отцу:
– Дай сольди.
Она сказала по-итальянски, но не трудно было догадаться, что ей нужны деньги. Она каждый день у него просила по десять евро на сигареты. Лука начал на нее орать, стал возмущаться. Они долго и громко ругались и, в конце концов, он дал ей десять евро. Этот концерт уже повторяется столько дней, сколько Маша здесь живет.
«Нет, и чего кричать и ругаться, ведь все равно дает ей деньги. Дай уже молча», – думала она.
Маша решила не обращать внимания ни на что, она была просто сторонним наблюдателем. Да и что она могла сказать, почти не зная итальянского языка. Да и потом, это его дело, дать дочке денег или нет.
Лука, расстроенный пошел в спальню полежать двадцать минут, чтобы отдохнуть перед работой.
Он работает строителем и конечно очень устает. У них оплата идет по часам, и поэтому начинают работать чуть свет и почти дотемна. А после работы он еще идет на шабашку. Где-то белит, кому-то красит.
Через двадцать минут он поднялся с постели и вошел на кухню. Маша уже приготовила кофе. Он, довольный, выпил кофе и уходя на работу, опять больно шлепнул ее по попе. Фу, как ей не нравится эта его ласка. Она, убрав со стола и помыв посуду, села за изучение итальянского языка.
– Как ему сказать, чтобы не шлепал меня больше. Мне просто унизительна эта его плоская ласка, да и к тому же больно. Долго просидев над словарем, она выписала и заучила несколько слов. Вечером, когда он пришел с работы и снова шлепнул ее, она сказала по-итальянски:
– Я не корова.
Он с недоумением посмотрел на нее и сказал:
– Ты фифа?
– Да, я фифа, – сказала Маша.
С этого времени эта ласка его прекратилась, а другой он просто не знал.
Маша старалась найти в нем что-то хорошее. Она старалась как-то прирасти к нему. Добрая и тихая, она жалела его. Когда он приходил с работы, сгорбившись от усталости, ей было жалко смотреть на него мокрого и продрогшего. Сегодня весь день шел дождь, а он работал на улице. Она помогла ему раздеться, обняла его, погладила по голове и сказала тихо:
– Бедный Лука.
А он вместо того, чтобы в ответ обнять ее, только поскулил как собачонка обиженная:
– У-у-у.
– Да, с лаской у него туго, – подумала Маша.
Но она не показывала Луке, как ей с ним плохо, скучно, грустно. Она надела на себя маску вечно хихикающей дурочки, хотя глаза ее были полны печали. Но в глаза ей он не заглядывал, до души ее ему было не дотянуться. Он видел только ее прекрасное личико и стройную фигурку и был счастлив, что владеет такой красавицей. Он был счастлив и горд, что друзья все обзавидовались его удачной женитьбе.
В субботу Лука повел свою жену в магазин купить продуктов. Он взял масла оливкового бутылку, макарон, томат