бабскими делами, дай мужикам пообчаться! ─ сурово сказал дед Василий.
Клавдия повернулась, дёрнула недовольно плечом и быстрым шагом направилась в дом. Она не решалась дерзить деду Василию, ведь, благодаря ему, в доме Клавдии появился мужик. На людях она продолжала по привычке ругаться, а дома с Трофимом была совсем другой. Трофим понял, что она уже не может измениться и терпел её нападки.
─ Тяжко табе, Трохвим, с такой жёнкой?
─ Да она не всегда такая, ─ тут Трофим перевёл разговор в другое русло, повернулся к деду Василию и сказал, ─ я дед, хочу свой дом отремонтировать, квартирантов пустить, а то дом приходит в запустение, а так хоть какие-то деньги буду получать. Вот пенсию получу, куплю материал и займусь ремонтом.
─ Енто, Трохвим, ты правильно решил. Надоть ремонтирувать дом, жалко еси завалится. Дом без хозяйской руки долго не живёть. Ну, ты иди, а то Клавка табе по загривку надаёть, да и мине надоть домой ужо, ─ дед Василий, кряхтя встал со скамейки, сказав на прощание, ─ ну, бывай, Трохвим! ─ И направился домой.
Только он отошёл от Трофима, смотрит, бежит Никита, дед остановился, дождался внука и поинтересовался:
─ Никитка, ты куды так прытко бегишь?
─ Деда, меня папа послал народ собрать на сход.
─ Вона как! Ну, беги, сбирай народ, дело сурьёзное, решать надоть!
Никитка побежал дальше, забегая в каждый двор, а дед Василий потихоньку пошёл домой, качая головой и бормоча что-то себе под нос.
***
Народ, управившись дома с хозяйством, потянулся к клубу. Собирались дружно, шли группами и поодиночке. Клуб был полон народа, вся деревня сбежалась послушать Ивана, возрастной диапазон от "предъявите паспорт" до "одной ногой в могиле". Слух о приезде бандитов сразу в тот же день разлетелся по деревне, и народ пригорюнился, жалко было свои, кровные отдавать за просто так. Люди хоть и в деревне жили, но в город иногда выезжали и были наслышаны о бандитах и беспределе, творимом ими в городе и боялись их. Страшно было за своих детей, внуков и за свои дома. До сих пор Бог миловал, в деревне было спокойно, никто из бандитов не появлялся.
Иван вышел на сцену с микрофоном в руках, оглядел встревоженные лица односельчан, поднял руку, требуя тишины и сказал:
─ Товарищи! Это я по старой привычке говорю вам «товарищи», да и какие мы господа! Мы трудовой народ, кормимся своим трудом со своих огородов, да с совхозных полей, которые тоже собственными руками обрабатываем! Вы уже, наверное, все знаете, что к нам приезжали из города, представители преступной группировки и потребовали, чтобы мы им платили деньги за так называемую «крышу», ─ зал взволнованно зашумел. Иван, переждав шум, продолжил. ─ У нас нет лишних денег, сами знаете, сколько нам надо ещё для деревни сделать! Мы дорогу только отсыпали, если её не покрыть асфальтом, через пару лет её машины разобьют, дождями размоет, и уплывут наши потраченные на дорогу деньги в овраги и речки. Если мы будем им платить, у нас не будет денег на расширение нашего медпункта, а туда надо покупать дополнительное оборудование, нужны медицинские работники, значит и зарплаты, жильё для них надо построить.