Не явишься по доброй воле – наведу такой шухер, что мало не покажется ни тебе, ни твоим подельникам, мечтателям хреновым. Понимаешь?! Сами тебя сдадут! Сами!
Ответа заяц не дождался и теперь. «Всё, схоронился.» Делать было нечего. Выбираться отсюда и как можно скорее!
«… как можно скорее! Но найду ли я дорогу? Может по берегу? Как бы не усосало, болотце зелёное! Опасно. По деревьям надо тереться! По травке. Ух, невесёлое приключение для первого дня дома! Ух, невесёлое…»
Заяц вернулся в землянку, чтобы забрать ещё горящий фонарь. Чуть не споткнулся на рядом лежавшей гранате.
«Граната… Никогда о таком не слышал. Он ещё говорил про какую-то ударную – мол, на кусочки порвёт. Кто же делает такое оружие? Откуда берут? Сами придумали или подсказал кто-то? Надо взять с собой и показать свинтусу. Скажет он или нет? Знает он или нет? Много вопросов…»
Фонарь гас то и дело, масла в нём не было. Его хватило шагов на 100 от землянки. Тут уже не воняло мусором и слышалась река.
«Это что за речка? Не здесь ли сомов валили? Не помню как называется. Да и какая разница?
Пойду по реке, главное не упасть в неё. Чуть ближе к деревьям. Тереться, тереться…»
По деревьям, по травке, по реке заяц брёл и брёл, пока не вышел к мельнице. Тут лес заканчивался, за ним поля-поля и горы за туманами. Оттуда заяц пришёл этим утром. Там он мечтал об этой мельнице, об этой речке, об этом родном его лесу.
«Эх, нигде не бывает столько бед, сколько находится их в родных любимых местах. Здесь (и только здесь), переживая круг жизни снова и снова, ты чувствуешь всю боль земли. А там в горах? Там я ничего не чувствовал, сам был камнем, безучастным, глухим, слепым и оттого видимо мудрым (так по крайней мере казалось). Но какая это мудрость? Какую жизнь знают горные мудрецы, если в жизни не принимают участия? Знают ли они мир того, кто изо дня в день делает выбор, и от выбора этого зависит и жизнь, и судьба, и сам мир? Какую мудрость можно найти в горах за туманами? Почему я смотрел на них снизу вверх? За что мне теперь обидно?
… Возможно я напрасно жил все эти годы. Вот сейчас, вот здесь я это понял. Я до этого дня не жил. Я смотрел только. Наблюдал. Будь прокляты эти горы. Не дай мне Бог лесной ещё одну ссылку! Я тебе служить вернулся. Я так легко теперь от тебя не отрекусь.»
Отдохнув у мельницы, смочив речной водой глаза, заяц прыгнул на дерево и поскакал к известной ему дороге. Зрение восстановилось, но осталась неприятная жгучая боль. Сейчас глаза его были большими и красными как яблоки. «Главное, что б не выпали», в шутку (но и всерьёз тоже) думал заяц.
IV
Уже глубокой ночью, уставший и сонный, заяц подходил к дубу дозорных. Его окликнул знакомый голос. Довольно высокий для самца, режущий воздух и уши своими рычащими «Р».
???: Здоррров, заяц!
«Чей же это голос? Знаю же! Точно знаю.»
Показался угловатый силуэт. Подходит к фонарю, выходит на свет. Это он! «Волк!»
Волк: Заяц! Давно тебя жду. Столько лет тебя не было и вот, даже не навестил меня! Старррого дрруга!
Заяц: Волк! Извини, забегался.
Волк: Да ладно, заяц. Я всё понимаю. Видишь, сам пришёл.