с появлением Василия Ивановича Мария узнала на опыте, что именно может происходить внутри медитирующего йога.
Она искала учителя, ждала его! И нашла. И вот только-только новый мир распахнул ей свои сияющие двери, как…
Она отложила газету. Ну уж нет! Она занятия не бросит.
Мария и Геннадий занимались не йогой, однако возникшая напряженность чувствовалась по отношению к любым глубоким философским поискам, уж не говоря об эзотерических знаниях.
В советской психиатрии появился псевдонаучный термин «Метафизическая интоксикация». Это означало – отравление человеческой психики мистическими или религиозными воззрениями. Этот диагноз позволял трактовать любое проявление искреннего интереса к философии или религии как форму шизофрении и применять «профилактические меры» к тонко чувствующим людям – их забирали «поправить здоровье и мозги» в психоневрологических интернатах. Именно поэтому о своем собственном экстатическом переживании Мария не рассказывала никому.
Василий Иванович был первым. Она подробно, в красках, описала свои чувства и озарения, не без внутренней гордости и тайно ожидая одобрения.
– Иисус? Ну хорошо, – ответствовал он, не слишком, казалось, вникнув в масштабность события. И увидев ее вытянувшееся лицо, добавил:
– Что теперь? Медаль себе на грудь повесишь?
Она вспыхнула и обиделась: обесценили самое дорогое, что у нее было. Поймала себя на том, что у нее выпятилась нижняя губа, как у ребенка, который готов заплакать, когда у него забрали любимую игрушку. На занятии она сдержалась, но дома, вечером, в слезах рухнула на кровать: «Всё! Вообще туда больше не пойду!»
Однако утром, еще не совсем проснувшись, а плавая в сладком светлом море сна, она вдруг увидела, что заигралась в избранность:
– Божечки, да это же все гордыня!
Теперь она поняла, почему Василий Иванович выслушал ее тайную исповедь более чем спокойно.
Мимо таких моментов скрытого самолюбования он не проходил, иронично подтрунивая над ее восторженностью, и Марии иногда бывало тяжело и больно. Ее представления о жизни и о себе рушились.
Прежние знания ее и даже кандидатская степень здесь не котировались.
Она словно свалилась с небес на землю – ей необходимо было признать, что на этом пути она всего лишь неофит, делающий робкие шаги, а видение ее – только первое из череды посвящений, которых она, конечно, не получит, если не поймет свой урок: в духовном мире главное – самоотречение и служение.
В первый раз это понятие засияло для нее новым светом. Служение Родине и людям она понимала до этого, как учили товарищ Ленин и коммунистическая партия, – отдать всю себя без остатка во имя великой идеи победы коммунизма, совершенно забывая о своих нуждах и желаниях. Двигаться в ногу со всеми, быть как все.
В маленькой дворницкой она познавала иной мир, в котором не было политики и даже границ между странами. Где людям открывалась бескрайняя свобода Духа. Даже понятие свободы приобрело новый смысл.