рассмеялась, польщенная: «Неужели, правда, я так похожа на эту графиню?»
– Как две капли воды! – ответил он. – Вы могли бы быть сестрами. Впрочем, мы и тебя снимем. Вот обрадуется князь, когда увидит твой портрет.
Он подал ей перо: «Ну, подпиши!»
Она взяла перо и бумагу… «Ал…», – начала она. Что-то попало на перо. Она взяла салфетку и обтёрла перо.
– Черт побери… – пробормотал Фрэнк Браун. – Мне только сейчас пришло в голову, что она несовершеннолетняя. В сущности, нам следовало бы ещё иметь подпись и её отца. А впрочем – для нас и этого договора будет достаточно. Пиши же, – громко сказал он, – как фамилия твоего отца?
Она ответила:
– Мой отец – булочник Рауне в Гальберштадте.
И она подписала свою фамилию. Фрэнк Браун взял из её рук бумагу. Опустил и снова поднял, пристально посмотрел.
– Господи, – вскричал он. – Это же – это…
«В чем дело?» – спросил ассистент. Тот протянул договор: «Посмотрите – посмотрите – прочтите-ка подпись».
Доктор Петерсен посмотрел на бумагу. «Ну? – удивленно спросил он. – В чем дело? Я не нахожу ничего странного».
– Нет, нет, вы, конечно, этого не поймете, – воскликнул Фрэнк Браун. – Передайте-ка договор профессору. Прочтите-ка, дядюшка.
Профессор прочел подпись. Девушка забыла дописать до конца свое имя. На бумаге стояло – «Ал Рауне».
– Да-да-замечательная случайность, – заметил профессор. Он аккуратно сложил бумагу и положил в боковой карман.
Но племянник воскликнул: «Случайность! Прекрасно – пусть будет случайность. Все, что удивительно и таинственно, – для вас только случайность?» Он позвал кельнера. «Вина, ещё вина, – закричал он. – Дайте мне выпить. Альма Рауне, Ал Рауне, за твое здоровье.
Он сел за стол и перегнулся к профессору.
– Ты помнишь, дядюшка, старого коммерции советника Бруннера из Кёльна? И его сына, которого он назвал Марко? Он учился со мною в одном классе. Хотя и был на два года старше меня. Назвав его Марко, отец просто хотел сострить: его сын назывался теперь Марко Бруннер – так же как известная марка рейнвейна. Ну, а теперь начинается случайность. Старый коммерции советник – самый трезвый человек во всем мире, его жена тоже, то же и все его дети. По-моему, в их доме никогда не пили ничего, кроме воды, молока, чаю и кофе. Пил один только Марко. Начал пить, когда был ещё в школе, – мы часто приносили его домой пьяным. Потом он стал поручиком и лейтенантом. Тогда началось уж как следует. Он пил, пил все больше и больше, натворил глупостей, его прогнали из полка. Трижды помещал его старик в санаторий, – но через несколько недель он становился ещё более горьким пьяницей, нежели раньше. А вот две случайности: он, Марко Бруннер, пил – Маркобруннер. Это стало для него idee fixe, он бегал по всем ресторанам, искал эту марку, ездил по Рейну и выпивал все, что находил в ресторанах. Он мог себе это позволить, – у него были деньги от бабушки. «Алло! – кричал он очень