меня куча дел с утра, утренний массаж ее шкурки мы пропустили. Сейчас время дневных поглаживаний. Но я сижу за ноутбуком, ни фига не получается, печатаю быстро и двумя руками. Эта мохнатая баба лезет головой мне подмышку.
– Пошла вон, не до тебя сейчас.
– Бе-е-е!
– Да что это такое, утром отец свиной голове зубы выбивал долотом, теперь вот это вот!
– Бе-е-е!
– Мне покой будет или нет?
Смахиваю кошку с кресла, она, как на резинке, тут же отталкивается лапами от пола и прилетает обратно.
– Бе-е-е…
– Котася, убью.
Кошка серьезно смотрит мне в лицо. Кажется, поняла. Снова пытаюсь погрузиться в текст.
– Б-Е-Е-Е!!!
Котася, видимо, решив, что я не плохой, а просто оглох, уже встала передними лапами на стол и, щекоча усами мне мочку уха, орет мне прямо туда.
Шлеп! – это по тощей жопе. Молча и совершенно спокойно спрыгивает с кресла и исчезает. Интересно, какова будет ее месть? Все-таки я восхищаюсь кошками. Все эмоции под контролем. Так, без паники, расстановка сил поменялась, пора отступать на ранее подготовленные позиции. Теперь нам положено поссать на Максимову куртку. И ведь сделает это с таким же спокойным, сосредоточенным выражением лица.
Ничего личного, просто бизнес.
22 декабря 2016 г.
Что-то же осталось в этом вечно раздраженном, постоянно бурчащем человеке от моего легкого, юморного, всегда такого беспечного папы? Выражение лица которого постоянно было таким, словно он когда-то увидел что-то прекрасное и не может об этом забыть.
Того, что рассказывал мне на ночь сказки, которые тут же на ходу выдумывал. Что играл со мной в солдатики и в разведчика. Баловал меня всегда, когда мамы не было дома. Смиренно терпел меня, подростка, которого можно было отнести даже не к трудным, а к «мать вашу, это вообще что такое?».
Конечно, отец остался прежним. Только теперь его нужно искать, находить и извлекать, как семечко, из скорлупы возраста.
Когда папа улыбнется своей прежней, тихой, чуть растерянной улыбкой, у меня в душе все сразу успокаивается. «Здравствуй, наконец-то это ты».
Улыбка прячется почти сразу за мрачной раздраженной маской старости. Но я знаю, она жива и есть.
А еще – конечно, его любовь ко мне. Она осталась прежней. У меня нет ни малейшего сомнения, что, если перед отцом поставить выбор – кому шагнуть в огонь, ему или мне, он молча и сразу сделает шаг.
Ну, может быть, только чуть растерянно улыбнется сперва.
23 декабря 2016 г.
Вышел погулять с собакой Белкой. То-то радость собачья – снегу привалило. Зарывается носом в наст, нюхает. Мышей ищет? Да нет, наверное, ей нравится этот свежий запах чистоты. Мимо проходит грузный мужик лет пятидесяти, типично симферопольский, то есть что-то вроде артиста Смирнова в роли хулигана и тунеядца из «Приключений Шурика». Как и положено, слегка навеселе. Смесь силового добродушия и полного отсутствия поиска смысла жизни в глазах.
– О! Хо! Какая собака! Это твоя собака? Ха!
Собака Белка, чувствуя