зайку…
И через мгновение бедного зайку накрыла тень хищника.
Невера Лум стоял перед винными стеллажами и производил окончательный подсчёт реквизированного добра.
– Нет, – тяжеловесно вздохнув, заметил он с сожалением, – человеческое вино – фуфло! – немного помолчал и добавил, как бы подводя черту: – Все видения – фигня, и дичаешь, как свинья!
Откуда у него взялась эта манера рифмовать, никто не знал. Просто однажды за обедом, Лум взял, да зарифмовал выставленное на тот вечер меню Толстины́ Глоба. А так как вышло это забавно и всех развеселило, он стал прибегать к подобным выходкам всё чаще, совершенно не замечая того обстоятельства, что сотоварищей подобное начинало раздражать. В своде правил поведения порядочного шуршика есть упоминание: «Шутка, сказанная однажды – вещь бесспорно великолепная, но повторение приёма, как такового, свидетельствует о скудоумии, ибо толкает индивидуум на банальность». По прошествии веков я, наверное, сказал бы, что правило это только отписка. Шуршики – народ вспыльчивый, и любое, набившее оскомину повторение, провоцировало на конфликты. Вот древние и внесли поправку в «Кодекс», дабы девственное сознание дикого охотника не консервировалось и не закостеневало. Но, вы же понимаете, перечитывать занудные правила не всякого шуршика заставишь, кроме того, сам шуршик, как индивидуум, ленив и безалаберен. Теперь вы вполне можете представить себе, что передёрнуло соплеменников, находившихся на момент нашего повествования в подвале. Тем не менее, считая себя существами высоко цивилизованными, они взяли себя в лапы и звучно выпустили воздух из лёгких, произведя некий свист, который, впрочем, был расценен Лумом, как поощрение его поэтических способностей.
– Зато достаётся даром. Немаловажно! – рявкнул Толстина́ Глоб, недовольно подсчитывая бутылки на противоположном стеллаже с посеребрённой табличкой:
«СНОТВОРНЫЕ ЛИКЁРЫ. ГЛЮНИГАТЭНЫ класса А, Б, С»
Выше располагался стеллаж с золочённой табличкой:
«СНОТВОРНЫЕ ГЛЮНИГАТЭНЫ. Класс – ИКС».
Там лежали всего несколько бутылок. Это был своего рода золотой запас стаи. В трудные времена, стоило повыгоднее запродать хотя бы одну такую бутыль, и стая безбедно могла прожить несколько лет. Что касается стеллажа с посеребрённой табличкой, то на нём располагались бутылки с меньшей выдержкой. Чтобы хоть одна такая бутылка перекочевала на золочёный стеллаж, должно было пройти без малого лет сто.
Здесь, пожалуй, я должен сделать некоторое отступление, дабы пояснить, о чём, собственно, речь. Не многие люди в те стародавние времена знали, что главной заботой шуршиков была охота на злых и нехороших людей. У них эти проворные существа вырывали сердца и делали, так называемое, «cнотворное шуршиков» – редкое снадобье, способное вызывать у ушастых сны необыкновенной яркости и ощущений. Если бы человек отважился попробовать это зелье, боюсь, он никогда бы уже не проснулся. Логично было бы осведомиться: почему шуршиков так интересовали